До сих пор наряду со сферой культуры, быть может, важнейшими защищенными учреждениями, представлявшими позиции критически настроенной интеллигенции, были университеты. Университетская автономия, профессорский статус и относительно поздний срок выхода на пенсию, обеспечивавшие защищенность сословного характера, служили для учено-преподавательской интеллигенции институциональными гарантиями свободы выражения мнений, в то время как свобода студентов обеспечивалась их статусом уже взрослых людей, еще не обремененных зависимостью, связанной с необходимостью материального обеспечения.

Прологом к укрощению никогда не отличавшегося храбростью университетского руководства стали три угрожающие акции правительства: криминализующая кампания и сфабрикованное расследование, направленное против либеральных философов и проведенное Правительственным контрольно-ревизионным управлением, общая финансовая и экономическая ревизия в университетах, а также резкое сокращение государственных дотаций. Эти акции обеспечили «понимающее спокойствие», с которым подавляющее большинство руководства и преподавательского состава университетов восприняло упразднение своих прав:

Своего рода абсурдом можно считать то, что в противовес университетскому обучению экономистов, внушавшему студентам либеральные идеи, Венгерский национальный банк (ВНБ) создал в 2014 г. пять фондов образовательного назначения для пропаганды неортодоксальных экономических взглядов правительства. Многоступенчатое финансирование этих фондов потребовало около 250 млрд форинтов, что соответствует полуторагодичным бюджетным затратам на все венгерское высшее образование[109].

Понятно, что целью мафиозного государства является усмирение, приручение и подчинение не только автономных учреждений и организаций в сфере административно-властных противовесов, муниципальной власти и культурно-образовательной деятельности, но и неправительственных организаций (НПО).

Приведем обширную цитату из статьи бывшего председателя Совета Национального гражданского фонда Адама Надя Ц.: «В период либеральной демократии, последовавший за сменой режима, власть, не избежав профессиональных противоречий и пробелов, все же в основном подходила к гражданскому обществу на основе принципа laissez faire, полностью обеспечив возможность создания организаций, способ получения некоммерческого статуса и разнообразие финансирования. Несомненно, эта система тоже боролась с множеством детских болезней: суды крайне произвольно интерпретировали условия регистрации организаций (проведенные исследования вскрыли немало противоречащих друг другу судебных постановлений и т. д.), принцип финансирования отнюдь нельзя было назвать беспристрастным, однако эти пристрастия остались на низших уровнях принятия политических решений, не превратились в системный механизм.

По сравнению с этим функционирование автократических режимов основано на иной логике, которая может меняться, но в целом имеет ограничительную направленность. Характерный для режима Хорти механизм контроля за основанием и функционированием организаций (который скорее допускал деятельность местных организаций и скорее запрещал всевенгерские организации) был полностью уничтожен в коммунистическую эпоху. Затем – иногда средствами властного принуждения, секретных служб – было подавлено и само гражданское сотрудничество, а создание некоммерческих организаций просто не разрешалось. Несколько существовавших напоказ организаций подобного рода, вне всякого сомнения, не отвечали характерным для инициатив «снизу» критериям добровольности и автономности. Ограниченное разрешение деятельности гражданских организаций в атмосфере общественной разрядки 1980-х гг. тоже не позволяло канализировать социальные проблемы, а лишь должно было обеспечить отображение воли (коммунистической) партии в обществе.