Они пришли мимо, не заметив нас, и свернули за угол на Хай-стрит.

Сузи нажала на газ, и мы поехали за ними, но, увы, их след простыл. На улице было три пешехода, ни один из них не был похож на Микки Райса.

– Давай остановимся здесь и подождем. Не могли же они испариться!

Через минуту они вышли из газетного киоска с кипой газет в руках. Точнее, газеты были в руках у Микки. Лысый бык держал руки в карманах кожаной куртки. Мы пропустили их вперед ярдов на сто и потихоньку двинулись следом.

На углу Блэндфорд-стрит они повернули направо, но и на этот раз мы потеряли их из виду.

По обеим сторонам Блэндфорд-стрит расположилась масса ресторанов и итальянских закусочных.

– Припарковаться или дальше ехать? – спросила Сузи.

– Давай дальше. Только потихоньку. Может быть, удастся разглядеть, куда они зашли.

Это оказалось нетрудно. Они сидели за столиком у окна в ресторане «Стивен Булл», получившем свое название в честь знаменитого шеф-повара, я знал это по ресторанным репортажам в нашем журнале.

За столом их было трое, Микки сидел в центре. Слева от Микки сидел лысый, справа – Колин Бернс, издатель «Санди таймс».

* * *

Сузи отвезла меня домой, и остаток дня я провел в тщетных попытках заняться работой. На следующей неделе мне предстояла серия встреч с журналистами, а потом с редакторами и издателями, и мне надо было составить отчет о том, как мы выглядели в борьбе с нашими конкурентами.

В последнее время у нас наметилась тенденция к взаимному восхищению. Мы обозревали страницу за страницей каждого из номеров, с удовольствием отмечая свои достижения: вот, смотрите, эта кинозвезда отказалась дать интервью «Городским сплетням», а нам – пожалуйста! В таком вот духе.

Потом мы концентрировались на анализе продукции конкурентов, тщательно изучая их обложки, статьи, материалы о стиле. Тут мы давали себе волю, наслаждаясь уничтожением противника.

«Невероятно, – восклицал кто-нибудь из редакторов. – Интервью с Кортни Лав! Мы давали его полгода назад!» или «Не понимаю, какой смысл сейчас писать о Рейфе Файнсе. Его фильм выйдет в прокат только через пару месяцев».

Я в этих посиделках исполнял роль адвоката дьявола, безжалостно вскрывая собственные недостатки и промахи и отмечая удачи конкурентов.

Мой первый редактор, большой мастер философских афоризмов о журнальной деятельности, любил вспоминать известную фразу: «Успех всегда имеет родителей, а поражение – сирота». «Когда все в порядке, – говаривал он, – деньги льются к тебе рекой. Спонсоры и рекламодатели встают в очередь, чтобы тебя облагодетельствовать. Но едва запахнет жареным, их всех как ветром сдует. И каждый сваливает с больной головы на здоровую. Редактор обвиняет директора по сбыту. Тот – идиота, который удосужился поместить на обложку тухлую личность. Издатель говорит, что не может содержать кучу бездельников, опусы которых никто не желает читать, и грозит массовыми увольнениями. Как правило, все шишки валятся на художественного редактора. Он более безобиден, чем главный редактор. Но вот что я скажу: если дела идут плохо, бессмысленно красить фасад».

В конце концов я разработал свою систему анализа закономерностей успеха. Ничего особо мудреного в ней нет, просто сделал кое-какие выводы из собственного горького опыта.

Я, значит, поступаю так. Сначала беру две соперничающие рубрики, нашу и конкурентов. Составляю длинный список из примерно пятнадцати основных материалов, соответственно, наших и их. Потом расставляю оценки по пятибалльной системе. Что объективно предпочтут наши читатели? Пятерка означает, что они зацепятся за материал прямо у прилавка и немедленно прочитают. Четверка – хороший, интригующий материал. Ну и так далее, вплоть до единицы, которую выставляю за материал, который будут читать лишь в безвыходной ситуации, скажем, на авиарейсе «Москва – Тегеран», чтобы убить время, когда ничего другого под рукой не окажется. Далее я анализирую более тонкую материю. Дело в том, что отношение читателя к журналу не столь прямолинейно, как иногда думают. Это как в супружестве. Человек выбирает журнал потому, что он является зеркалом его самого. Однако с годами на горизонте даже самого благонадежного брака откуда ни возьмись появляется некая юная особа: сексуальная, пикантная, в окружении новых друзей. Читатель ощущает смутное чувство вины. Его притягивает юная соблазнительница. Но как поступит жена? Нарумянит щеки и обтянется лайкрой? Или станет терпеливо ждать, когда изменник вернется с повинной домой?

Лучше всего не давать ему возможности уйти налево. Журналы, которые нравятся мне более всего, всегда отличаются разумным поведением; это подразумевает, что через два номера на третий «жена» сшибает мужа с ног, открывая ему дверь совершенно голой.

Битый час я сравнивал «Стиль жизни» с «Шармом». Где лучше комментарий о ванных комнатах? Иногда эта работа бывает чрезвычайно захватывающей. Потом я проанализировал «Светскую жизнь» и «Городские сплетни». В последнем номере Микки поместил шестиполосный материал о голландской королевской семье и очерк об известных любовницах монарших особ. «Городские сплетни» поместил эксклюзивные фотографии новых домов Джонни Деппа и Кейт Мосс в Манхэттене плюс статью о двадцати любимых танцевальных партнершах Салмона Рушди. Счет в пользу «Городских сплетен», вынужден был признать я.

Зазвенел телефон. В трубке раздался немолодой хрипловатый женский голос. Я не сразу узнал Бриджет Грант, мать Анны.

– Извините за звонок, – сказала она, – простите, что беспокою вас в выходной.

– Очень рад вас слышать, – успокоил я ее. – Хорошо, что вы позвонили. Я как раз собирался вам написать. Викарий, по-моему, очень хорошо говорил на похоронах Анны.

– Как раз об Анне я и хотела поговорить, – сказала миссис Грант. – Вы кое-что сказали мне, выходя из церкви. Не знаю, это была просто дань вежливости, или вы в самом деле считает, что она была исключительно талантливой.

– Я говорил чистую правду.

– Может быть, вы сочтете мое предложение неуместным, но мне хотелось бы учредить в память о ней премию. Я пока что не продумала детали, это только спонтанная идея. Я имею в виду ежегодную премию для молодых журналистов, которые работают в той же области, что и Анна. В том, конечно, случае, если вы одобряете саму идею.

– Я полностью согласен с вами, – ответил я. – Мне бы хотелось обдумать ваше предложение. Но сама идея кажется мне замечательной и бесспорной. Премия Анны Грант. Для авторов литературного портрета. И знаете, что, – добавил я, – я поговорю с нашим хозяином, Барни Уайссом, он, возможно, возьмет на себя функции учредителя фонда. Если вы не возражаете.

– Я так далеко не заглядывала, – ответила миссис Грант. – Это было бы чрезвычайно благородно с его стороны. Для начала я только хотела посоветоваться с вами и, если вы не против, спросить у вас совета, какие шаги нужно сделать в первую очередь. Пока что я сказала об этом лишь еще одному человеку, Питеру.