задумку с мёдом. Уверен, после рассказа о возможности синематографа, меня подстерегают новые факты об этом известном продукте.

Душа Распутина застонала, но делать было нечего. Настаивать на описании письма невежливо и подозрительно.

— С мёдом всё просто, — вздохнул он, заглядывая в булгаковский туесок и прикидывая вес содержимого, — кислотно-щелочной pH-баланс меда составляет 3,2–4,5. При нанесении на раны такая среда способствует высвобождению кислорода и снижает присутствие веществ, называемых протеазами, нарушающими процесс заживления ран. Гиперосмолярность мёда негативно действует на микроорганизмы. Сахар, естественным образом присутствующий в меде, создаёт так называемый осмотический эффект — вытягивает воду из поврежденных тканей. Это уменьшает отек и способствует притоку лимфы. Обладая антибактериальными свойствами, мёд не только предотвращает рост опасных микроорганизмов, но и сохраняет среду влажной, что благоприятствует процессам заживления раны. Имеются заключения, что отмершая кожа, гангренозная и некротическая ткань быстро заменяются молодой, грануляционной, с последующей эпителизацией.

— Простите, — перебил Распутина аптекарь, — чьи заключения имеются?

«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, — досадливо скривился Григорий, — не скажешь ведь, что в 2018-м читал выдержки из „Международного журнала клинической практики“ /„IJCP“/ о том, что с 1967 по 2011 годы британские медики из Университета Уэльса провели 18 исследований и констатировали реальную помощь мёда при заживлении хирургических ран. Опять вилять и выкручиваться!»

— Описаний клинических опытов в Европе и в Америке было настолько много, — отмахнулся Распутин, — что я не видел смысла их запоминать. Любой может повторить эксперименты — результат будет тот же. Испытания проводились от одного месяца до двух лет на пациентах с запущенными формами патологии. Исследовались раны самой разнообразной этиологии — от абсцессов и фурункулов до гангрены, язвы при серповидно-клеточной анемии, венозные, диабетические, трофические, послеоперационные и другие. Микробиологические исследования смывов от ран показали, что они становились стерильными в течение недели. Во время лечения трудно заживающих ран повязками с медом некротические и гангренозные ткани легко и безболезненно удалялись в течение 2–4 дней. Окружающий отек спадал достаточно быстро, язвы подсыхали, зловонный запах устранялся, нормализовался кровоток.

Аптекарь с Булгаковым заглянули в туесок и стали разглядывать мёд, будто увидели нечто уникальное.

— При применении мёда требуется минимум хирургической обработки раны. В дополнение ко всему, повязки с медом особым образом контактируют с раневой поверхностью, предотвращая присыхание, и снимаются безболезненно. Когда мед используется в качестве мази, вся «грязь» удаляется с повязкой, оставляя чистую рану. В отличие от ряда антисептиков, мед не вызывает повреждения тканей, что способствует быстрому процессу заживления.

— И как его применять?

— Накладывать непосредственно на рану или на марлевую основу. Количество определяется приблизительно — оно зависит от объема жидкости, выделяющейся из раны. При большом выделении активность свойств мёда на рану будет снижена, поэтому смена повязок — более частая. Если в ране протекают острые патологические процессы, в первое время повязки могут меняться 2–3 раза в день.

— Складно рассказали, Георгий Ефимович, — удивился Булгаков, привычно орудуя с завязками халата. — Будто снова на лекции побывал. Ну-с, с чего начнём?

— Послеоперационный осмотр.

— Вы и оперировали тут?

— Только-только перед вашим приходом закончил…

— Извольте!

— Сейчас моя главная задача, — полностью успокоившись, вещал Распутин, пробуя мёд на тягучесть, — предупредить развитие осложнений после ранений. А они обязательно возникнут, если просто наложить повязку и отправить раненого в госпиталь, прекрасно зная, что квалифицированная медицинская помощь будет ему оказана в лучшем случае через сутки. За это время в ране, особенно при повреждении сосудов, произойдут необратимые изменения. Раненый останется инвалидом или погибнет. А тут, буквально на поле боя, есть прекрасная возможность не допустить этого. В самой операции ничего революционного нет. Положительный эффект достигается достаточно широким рассечением входного и выходного отверстий, удалением содержимого раневого канала и нежизнеспособных тканей, хорошим гемостазом, полноценным дренированием раны. С учетом особенностей огнестрельной раны, а именно — наличия зоны вторичного некроза, первичный шов после хирургической обработки раны не накладывают. В результате операции образуется одна, либо несколько больших зияющих ран, которые должны быть заполнены бактерицидными материалами, обладающими дренажной функцией. Наиболее простым способом заполнения раны является введение в нее марлевых салфеток в виде «фитилей», смоченных антисептическими растворами, или использование водорастворимых мазей.

— Для этого я вам и потребовался, — понимающе кивнул аптекарь, — какие конкретно медикаменты нужны в первую очередь?

— Кроме стандартного набора оперирующего хирурга, обезболивающих, жаропонижающих, антигистаминных, я бы не отказался от сульфаниламида — он синтезирован в 1908 году в Германии, как краситель ткани. Годом позже открыта его повышенная активность против стрептококков. При смешивании с мёдом сульфаниламид удваивает свою эффективность… Таким образом, объединив народную медицину с фармацевтикой, получим любопытный синергетический эффект…

— Простите, Георгий Ефимович, — перебил Распутина Булгаков, — но вы говорите так, словно уже работали с этим препаратом, о котором я представления не имею, проводили клинические испытания или даже назначали лечение…

— Уважаемый Михаил Афанасьевич, — Распутин еще раз церемонно поклонился, — когда я не могу удовлетворить ваше любопытство, разрешите мне отвечать краткой дипломатической фразой «без комментариев».

— Извольте, но этим Вы меня интригуете всё больше.

— Никаких интриг, коллега. Только щепетильное отношение к собственному обещанию не разбрасываться чужими секретами. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Глядя на ваш мундир капитана кайзеровской гвардии, вполне.

— Тогда предлагаю оставить господина химика наедине с химией, а вас приглашаю на перевязку.

Приглашение реализовать не удалось. Примчался дозорный казак на взмыленной лошади и принёс терзающее ухо сообщение — «Германцы».

— Где? Какими силами? — встрепенувшись, спросил Распутин, переводя организм в боевое состояние.

— Идут со стороны Либавы. Два эскадрона — точно. Может ещё есть — не видели. С одной стороны — болото, с другой — глухой, заснеженный бор. Одна у них дорожка — мимо нас и повернуть вдоль берега…

— Как скоро будут здесь?

— Идут сторожко, не спеша. Полчаса, может…

— Тогда вот что, станичники, слушай боевой приказ. Подобраться, пошуметь, пострелять, заставить остановиться, но в бой не ввязываться. Наскочили-отбежали. Нам требуется хоть немного времени. Сдюжите?

— Не впервой, ваше благородие.

— Вот и славно, а мы пока тут подготовимся. Кто был у моряков? Быстро на берег по старым следам! Сообщить по команде — предполагаю выдвижение 12-го уланского полка из резерва 8-й армии на помощь расквартированным в Калнциемсе штабам. Сюда — телефонную связь с канонеркой, гранаты-взрывчатка и подкрепление, какое есть! Выполнять!

— Ну а Вас, коллега, — Распутин подмигнул Булгакову, — приглашаю заняться благородным делом — перевязкой деревьев, — и тряхнул сумкой с индивидуальными перевязочными пакетами.

Через четверть часа полковой военврач третьей сибирской дивизии, сгибаясь под тяжестью мешков с ручными гранатами, полз по сугробам вслед за странным доктором в немецком мундире и русском полушубке, слушая его безобидные прибаутки, под которые он