Староста молчал.

Тогда я вытащил из кармана сигарету, закурил ее и придвинул поближе стоявшую на столике пепельницу.

Староста все еще молчал.

Может быть он чего-то ждал, а может пытался решить как отреагировать на эту демонстрацию независимости. В любом случае, начинать разговор первым я не собирался. В подобных разговорах, почти наверняка проигрывает тот, кто первым выложит все свои карты на стол.

Мы молчали. Время от времени я стряхивал пепел в пепельницу. Потом, я кинул в нее окурок и выпрямившись, вопросительно посмотрел на старосту.

– Ты нарушил свое обещание, – сказал тот.

– Ничего подобного, – промолвил я. – Я не собирался охотиться на оборотня. Это он напал на меня, и я вынужден был защищаться.

– Но мой слуга видел как ты гнался за оборотнем, пытаясь его подстрелить.

– Не помешай мне твой слуга, оборотень был бы уже мертв.

Староста кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

– Но как же это соотносится с твоим утверждением будто это оборотень напал на тебя первым?

– Так все и было. Оборотень напал на меня в лабиринте. Мы сражались и в конце концов он побежал. Если бы я дал ему хоть небольшую передышку, он вполне мог вернуться и еще раз на меня напасть.

– Если тебе удалось обратить оборотня в бегство, стало быть, ты великий воин? – спросил староста.

– Нет, – сказал я. – Просто, мне повезло. Однако, я сумел этим везением воспользоваться. И это немало.

Этот ответ старосте похоже понравился.

Взмахнув рукой, словно отгоняя от себя невидимого комара, он сказал:

– Хорошо, мы установили, что обвинить тебя в нарушении соглашения нельзя.

– При желании можно обвинить кого угодно, в чем угодно, – вкрадчиво сказал я.

– Я не собирался кого бы то ни было подвергать ложному обвинению, – сообщил староста. – Мне хотелось лишь установить истину.

– В таком случае, я могу идти?

– Нет, пока еще нет. Наш разговор не окончен.

– О чем мы можем еще разговаривать? Мы только что установили – я не нарушал своего обещания, не нападать на оборотня.

– Это так, – сказал староста. – Однако, мы установили, что выполнение этого уговора зависит от третьего лица, причем не имеющего о нем понятия.

– От оборотня?

– Да, именно от него.

Я вздохнул.

В этой игре выигрывает тот, кто последним выложит на стол козырную карту. Ну вот, староста выложил на стол свой последний козырь. А мне, оказывается, побить его нечем. Правда, сдаваться еще рано. Можно побороться. Хотя…

– И это что-то меняет? – спросил я.

– Все. Это делает невозможным дальнейшее выполнение нашего уговора.

– В таком случае, – сказал я. – Будем считать именно так. Теперь я могу идти?

– Безусловно, – сказал староста. – И я не могу тебя задерживать. Однако, хотел бы кое о чем предупредить.

Ну вот, начинается…

– О чем?

– О том, что поскольку наш уговор более не действует, с тобой могут случится разные неприятные случайности. И весьма скоро.

– А как же моя пластинка безопасности? – не без лукавства спросил я.

– Ну, от воровства-то она не охраняет, – хитро прищурился староста. – А что с тобой случиться, если какой-то ловкий вор ее украдет? Думаешь это так трудно сделать? Кстати, по моим сведеньям, ты несколько ознакомился с мошенниками, живущими в нашем кибере. А вот с ворами как-то не получилось. Думаешь это случайно?

Какой к черту козырь? Это уже не козырь, а просто нацеленный прямо в лоб пистолет. Долго ли я протяну в этом кибере без пластинки безопасности?

От волнения я закурил новую сигарету, и испытующе посмотрел на старосту. Тот улыбался самым благостным образом. Точь в точь Будда, достигший состояния озарения.

– Ладно, – сказал я. – Сколько я должен заплатить, чтобы мне не чинили препятствий в моих поисках?

Плавным, округлым движением, староста развел руки.

– Нисколько.

– Понятно, – промолвил я. – Что я тогда должен сделать?

– Всего лишь убраться из моего кибера. Прямо сейчас. Не останавливаясь и не задерживаясь.

Ну вот. Мат в два хода.

– А иначе?

– Иначе начнутся неприятности. Большие.

– И после того как твои помощники прикончат оборотня, вернуться обратно я не могу?

– Сможешь, – неохотно признал староста. – Но только после того как с оборотнем будет покончено.

– А если это он покончит с тобой и твоими помощниками?

– Ну, в таком случае у этого кибера будет новый староста. Может быть, он окажется более удачливым. Как бы не был оборотень силен и хитер, но воевать против всего кибера он не сможет. Рано или поздно его убьют.

Да, все верно. Несомненно убьют.

Осторожно положив дымящуюся сигарету в пепельницу, я попытался прикинуть, что будет если я сообщу старосте о присутствии в его кибере творца.

Что он в этом случае будет делать? И поймет ли он, что творец запросто может сделать еще одного оборотня? Может и не одного, а десяток, если у него для этого найдется время. А может и не делать вовсе. Собственно, для чего творец сделал этого оборотня? Правильно, он нуждался в деньгах и он их получил. Денег этих очень много, и вряд ли в ближайшее время ему понадобится новая порция. Стало быть, если этого оборотня убьют, надобности создавать нового у него нет.

Для чего? Объявить войну этому киберу? Совершенно глупо. Он прибыл сюда не воевать, а прятаться. Вполне возможно, он даже позволит убить свое создание и просто затаится, дожидаясь лучших времен. Я бы на его месте, наверное, поступил именно так.

Вот и получается, что старосте о присутствии в его кибере творца знать совсем не обязательно.

Я снова посмотрел на старосту.

Тот сидел неподвижно уже целую минуту. Совершенно неподвижно, как это умеют делать только бродячие программы. Сидел, улыбался, пялился на меня холодными, ничего не выражающими глазами, ждал моих следующих действий. И было совершенно непонятно о чем он сейчас думает.

Непонятно. Наверное, это самый главный аргумент. Пока, мое положение очень уж провальным назвать нельзя. Конечно, мне сейчас придется из этого кибера уйти. Но так ли это плохо? По крайней мере, я смогу попытаться добыть кое-какие, позарез мне необходимые сведенья. Здесь их добыть невозможно. А потом, когда я их получу, можно и вернуться. К этому времени кто-то возьмет верх. Или оборотень или староста. В любом случае – положение стабилизируется. А стало быть, я смогу без помех заняться поисками творца.