– Не смей называть военных дураками! – заявила Нина. – Они людей охраняют!

– От кого? Может, это тигр людей от них охраняет! Ты вот с лейтенантом говорила, а с тигром – нет.

– Ладно, хватит! – прервал я грозившую затянуться перепалку. – Поехали. И смотрите по сторонам – может, где гостиница какая… Не ночевать же на улице…

…Ни гостиницы, ни кемпинга мы так и не отыскали. Несколько встречных указывали нам самые различные направления, и в конце концов мы оказались на окраине. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, сумеречные лиловые тени поползли по земле, и небо приобрело глубокие фиолетовые тона с едва различимыми блестками проступающих звезд.

У крайнего дома, за которым начиналась довольно мрачная пустошь, стоял загорелый мужчина примерно нашего с Арсеном возраста, в одних камуфляжных штанах, пятнистых и заношенных. Он смотрел на нас. А мы – во всяком случае, я – смотрели на него.

После непродолжительного молчания я решил попытать счастья.

– Извините… У вас не найдется, где переночевать?

– Найдется. Сколько вас? Четверо?

– Четверо.

– Добро. Придется нам с приятелем немного потесниться – но ничего… Даниэль.

– Андрей.

– Арсен.

Мы выбрались из машины и по очереди пожали его крепкую, жилистую руку с блеклой татуировкой «Легион» и выцветшим римским орлом. Виталька тоже деловито поздоровался, а Даниэль хитро подмигнул ему.

– Загоняйте машину, – сказал хозяин, распахивая ворота, – и айда в дом. Ужинать будем.

Комната, куда мы попали, была обставлена предельно просто – стол, кровать, топчан у входа, стулья, этажерка с книгами. Еще на самодельной тумбочке в углу стоял маленький переносной телевизор.

– А где ваш приятель? – деликатно спросил Арсен.

– Сейчас будет. И давай лучше на «ты». Идет?

Вскоре на столе появилась крутобокая миска с жареной на сале картошкой и жаровня с мясом, от запаха которого я ощутил себя хищником, причем давно не евшим. Когда рядом с едой возникла початая бутылка водки, мы с Ниной переглянулись и притащили из багажника консервы и бутыль «Изабеллы».

Даниэль одобрительно кивнул и широким жестом пригласил всех к столу. Было в этом человеке что-то такое, что принято называть «надежностью», и дом его был таким же – простым, щедрым и гостеприимным.

Вот как раз тогда, когда я умиленно думал об этом, дверь скрипнула, и в комнату скользнул, облизываясь длинным розовым языком, давешний тигр!

Я видел, как мгновенно побледнела Нина, радостно-удивленно округлились глаза Витальки, как непроизвольно подобрался и напрягся Арсен… Впрочем, Даниэль все это видел не хуже меня.

– Знакомьтесь, – громко и весело возвестил он, стараясь разрядить обстановку. – Мой друг Рыки. Так сказать, местный несостоявшийся Шер-Хан… И вообще, мы с ним друзья, а вы – наши гости.

– Мы уже знакомы, – сдавленно промямлил я, косясь на зевающего Рыки. – Встречались в городе.

Тигр тем временем внимательно оглядел собравшихся, упруго прошелся по комнате и разлегся на топчане, по-прежнему глядя на нас. Потом еще раз картинно зевнул, обнажив полный набор белоснежных клыков, и прикрыл глаза, опустив голову на передние лапы.

– Да вы угощайтесь, угощайтесь… – Даниэль снова попытался нарушить неловкое молчание.

– А Рыки? – голос Витальки прозвучал неожиданно громко и звонко.

– А он уже на три дня вперед наелся, – махнул рукой хозяин. – Вы думаете, где я мясо беру – в магазине? Рыки сегодня такого секача завалил… Мы с ним по очереди охотимся. Так и живем…

На щеках Нины начал появляться румянец, мы с Арсеном расслабились, а Виталька так и ерзал на стуле, то и дело поглядывая на Рыки. Тот спал или притворялся, что спит. На нас он не обращал никакого внимания. И делал это весьма демонстративно.

Впервые за последнее время я – да и не только я – чувствовал себя спокойно. Впервые за весь Отросток. К чему бы это?…

После ужина мы все впали в то же лениво-жмурящееся состояние, что и тигр. Потянуло на разговоры.

– И давно он у тебя? – кивнул Арсен в сторону Рыки.

– Со мной, – поправил Даниэль. – Да месяцев семь уже. Говорят, из зоопарка сбежал. Только у нас поблизости ни одного зоопарка – свинарники сплошные… И чертовщина всякая. Тоже недавно началось… А так он сам ко мне пришел. Я поначалу струхнул было, а после чувствую – надо пустить. И пустил.

Дверь за ним закрыл – а мимо БТР… А за ним еще два – шасть! Ловили, охотнички… Стреляли. А за что? За свободу?

Поначалу ума не мог приложить – чем его кормить? Сена не жрет, а мяса не напасешься. Совсем отощал, бедняга, я уж бояться стал, чтоб на людей не кинулся… А потом он из леса первого кабана притащил – и пошло дело…

Ну а эти… лопухи зеленые – как завидят его, так сирену включают и окопы рыть кидаются. Одного боюсь – подстрелят сдуру… Он хоть и умный, а иногда такое выкидывает…

…Потом рассказывали мы с Арсеном, то и дело одергивая отчаянно врущего Витальку. Даниэль кивал, слушал. О многом он слышал, кое-что видел, а к Атмосферному Черепу давно относился спокойно.

Беседа постепенно угасала, всех клонило в сон. Даниэль постелил нам на полу, предоставив кровать Нине.

– Я не позволю, чтобы ребенок ночевал в одном доме с хищником! – шептала Нина мне в ухо, но Виталька уже собрался было улечься на топчане рядом с Рыки, и Нина принялась загонять его – Витальку, а не тигра – в самый дальний от двери угол…

Я пошел умыться. В импровизированной ванной висело большое мутное зеркало. Я глянул в него, и из треснутой глади на меня уставилось лицо. Не мое. Больше я ничего не помнил.

…Ночью мне захотелось писать. Я осторожно вылез из-под покрывала, переступил через спящую маму, проскользнул мимо открывшего один глаз Рыки и выбрался в коридор. Туалет оказался в самом конце.

У большущей ванны – наверное, в ней купался Рыки – стоял папа. Он пристально вглядывался в растрескавшееся зеркало и, казалось, совсем не замечал меня. Я встал у него за спиной и посмотрел в зеркало.

Песок огромной арены – желтый, рассыпчатый песок – казалось, обжигал глаза. Папа в зеркале шел по кругу, держа в левой руке тяжелый широкий ножик, а в самом центре песчаного круга подпрыгивал кто-то рогатый, порезанный, с неуклюжими корявыми копытами… Потом рогатый бес махнул кнутом, а папа отрубил ему руку, и тогда я закричал, а папа в ванной все стоял и стоял, и прибежала мама, и Даниэль, и дядя Арсен, а папа все не двигался, и в зеркале уже больше никого и ничего не было…

9