Наш путь лежал через королевство Пруссию и далее через Брауншвейг в Лотарингию. И хотя нигде особо не афишировалась цель путешествия в столицу отряда тевтонских рыцарей, в момент, когда мы проезжали близ границ шверинских земель, нас с Лисом пробирала легкая дрожь от сознания того, что могло бы статься, узнай граф Генрих о том, как близко от его владений мы сейчас находимся. Но, слава Богу, все обошлось, и теперь можно было вздохнуть спокойно.

Уже около двух недель отряд Алены Мстиславишны пересекал германские земли, радуясь теплой осени, а еще более отсутствию дорожных приключений, ставших едва ли не нормой в наших с Лисом странствиях. В день караван делал двадцать пять – тридцать миль, давая полную возможность рыцарям, оруженосцам и сержантам беречь коней, влюбленным Лису и Татьяне Викулишне вдоволь ворковать на вечные, как мир, темы, а всем желающим в свое удовольствие любоваться желтеюшсй листвой придорожных лесов, едва дрожащей на теплом сентябрьском ветру, несущем серебристые, почти невидимые паутинки.

– …Так вот, – Лис, ехавший по правую сторону возка княжны, как истинный кавалер развлекал прекрасных дам анекдотами, – он и спрашивает: «Беримор, как погиб мой дядя сэр Чарльз?» А Беримор отвечает: «Сэр, когда вы выходили из замка, заметили ли вы камень, который лежит у самого рва?» – «Да». – «Так вот, сэр Чарльз его однажды не заметил».

Не знаю уж, зачем понадобилось моему другу приплетать к этому старому анекдоту знаменитых героев Конан Дойла, но, похоже, английский юмор не нашел должного отклика в сердцах юных дев.

– Стойте! Стойте! – Дорогу нам преградил невысокий, гладко выбритый мужчина средних лет в богатом платье, похоже, перешитом с чужого плеча.

Несколько копейщиков, стоявших за его спиной, по всей видимости, демонстрировали официальный статус крикуна и обоснованность его требований. Скакавший рядом со мной тевтонский рыцарь, возглавлявший отряд сопровождения и по распоряжению фон Зальца ведший все дорожные переговоры, выехал вперед и, смерив гневным взглядом наглеца, посмевшего преградить путь, начал с нескрываемым презрением:

– Я Ульрих фон Нагель, брат-прецептор ордена Девы Марии Тевтонской. Кто ты такой и как смеешь нас останавливать?

– Я Ханс из Риббека, сборщик дорожных податей барона Херсирка. По приказу своего господина я собираю дорожную лепту со всякого, кто пересекает владения моего сюзерена, со всякого, кто ступает по его дорогам. Конный должен заплатить мне серебряный денарий, пеший два гроттена, повозка же дву-конь обойдется вам в четыре денария. Такова воля барона Эймунда фон Херсирка, повелителя здешних мест и высокого покровителя городов Риббек и Волфенхоф.

– Безумец! – рявкнул на него фон Нагель, берясь за плеть и недвусмысленно поигрывая ею перед лицом сборщика податей. – Неужели Господь лишил тебя глаз и ты не видишь ни орденского платья, ни императорского орла в сердце креста? Или же ты настолько туп и неотесан и тебе неведомо, что Его святейшество Папа Иннокентий III освободил наш орден от каких бы то ни было податей и налогов?

– Да, ведомо. Но… – замялся мытарь. – Я вижу, с вами следуют и люди, не входящие в орден. А их никто не .освобождал…

– Что?! Да как ты смеешь, мерзавец? Убирайся! И скажи своему барону, что ежели впредь его люди посмеют спрашивать ответ с тевтонских рыцарей, мы знатно проучим и этих болванов, и его самого.

– Как скажете, господин рыцарь, как скажете, – недобро блеснув глазами, сборщик налогов сделал знак своим людям освободить дорогу и, низко поклонившись, пропустил кортеж в земли своего господина.

* * *

Уже стемнело, но город или же на худой конец крепостица с постоялым двором все никак не появлялись. Круглая луна начала подниматься над лесом, все ярче и ярче заливая своим желтоватым светом округу.

– Странное дело, – подъехал ко мне Лис, – в полдень мы выехали из Кантена. Уж сколько часов в пути, и никаких признаков жилья. Интересно, куда подевались все эти баронские рибоки с адидасами?

– Да, странное, – невпопад ответил я.

– Ау, Капитан! Ты где? – шутливо толкнул меня Венедин. – Об чем думу думаешь?

– Да так, ерунда, – отмахнулся я. – О превратностях судьбы и о тщете всего сущего.

– В каком смысле?

– Да вспомнилось отчего-то имя этого самого барона.

– Эймонд фон что-то обо что-то.

– Фон Херсирк, – поправил я. – У нас в Дании когда-то в незапамятные времена херсирками величали мелких племенных вождей. Так что скорее всего кого-то из предков нынешнего барона занесло от наших берегов в самый центр далекой Алеманнии. Так-то вот.

– Нашел чему удивляться, – хмыкнул Лис. – Тебя вот тоже занесло – фигня делов.

Внезапно он замолчал и прислушался.

– А ну-ка, Вальдар, напряги уши.

Я прислушался. Откуда-то из лесу доносился уже вполне отчетливый волчий вой. Судя по высоте звука, старый вожак вел стаю на охоту.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. – Лис покрепче подобрал удила заволновавшегося андалузца.

– Эй, Ропша. – Я повернулся, чтобы предупредить боевого товарища о внезапной опасности. – Дай сигнал приготовиться. Впереди волчья стая.

– Да нешто на такую толпу попрут? – усомнился Хват.

Я хотел что-то ответить, но не успел.

– Волки! – донеслось из хвоста кортежа.

– Волки!

– Впервые таких вижу, – мотнул головой Ропша, поудобнее перехватывая копье.

– А я впервые вижу волков, которые атакуют колонну и спереди, и сзади по всем правилам военного искусства, – процедил Лис, вскидывая лук и накладывая на тетиву первую стрелу. – Смотрите.

Десятка три стелящихся над дорогой стремительных хищников, сверкая оранжевыми до красноты глазами, мчались из лесу навстречу колонне.

Если вас съели, у вас есть два выхода.

Джеймс Кук

Мавр захрапел, поднимаясь на дыбы. Первая зверюга прыгнула, пытаясь вцепиться ему в холку, но конь, привыкший к опасностям наших странствий, вовсе не собирался сдаваться без борьбы. Неуловимым движением подавшись вперед, он сбросил волка наземь, намереваясь впечатать его в дорогу своими тяжеленными копытами. Однако сбитый с ног хищник с невероятной ловкостью крутанулся на хребте, уворачиваясь и тут же вставая на лапы. Мавр предпринял еще одну попытку залепить агрессору копытами в лоб, но тот, ловко уклонившись, отпрыгнул, оскалив пасть, рыча сквозь зубы и роняя слюну на дорогу. Волк на мгновение замер. Шерсть на его загривке стояла дыбом, передние лапы широко расставлены, а задние уже сгибались пружиной для прыжка. По телу моему прошла дрожь и противная дурнота подкатила к горлу. Я заметил еще двух тварей, спешащих на помощь своему более быстрому товарищу. Краем глаза я видел, как, заходя справа и слева, волки атакуют колонну, валя наземь коней и вгрызаясь в их беспомощных под массой конских тел всадников.