А потом перед моим внутренним взором вдруг встали Мэдисон и Пончик. Я отчаянно скучал по ним. Почесав напоследок за ушами Молли и Бейли, я направился к рейсовому автобусу.

Когда мы уже ехали в аэропорт, Белла сказала:

— Честное слово, кажется, я влюбилась в этих людей и получила огромное удовольствие от еды и лошадей — словом, буквально от всего. — Она повернулась ко мне. — А что тебе особенно понравилось?

— Помимо возможности разделить это счастье с тобой, наверное, завтрак с Алом во время перегона скота. — Не говоря уже о том, что сбылась моя детская мечта, мне казалось настоящим чудом, что я смог помочь кому-то еще.

Мой ответ явно удивил Беллу, но она не стала донимать меня расспросами.

— Я никогда не забуду эту поездку, — сказала она, и глаза ее затуманились от недавних воспоминаний.

— Я тоже, — поддакнул я, надеясь, что мои воспоминания проживут подольше.

Поднимаясь по трапу в самолет, я думал о том, что только что вычеркнул очередной пункт из своего списка. На душе у меня скребли кошки. «Осталось всего три желания». Передо мной встала сладостно-горькая дилемма. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что чем больше сделаю, тем меньше мне останется, сознавая, что теперь меня куда больше привлекает сам процесс осуществления мечты, а не конечный результат.

После всех этих разъездов следующие две недели выдались для меня нелегкими. Я чувствовал себя совершенно разбитым, а болеутоляющие пилюли перестали оказывать свое целебное действие. Позвонив доктору Райс, после обеда я отправился к ней на прием. Вместе с подробным описанием своих симптомов я вкратце пересказал ей наши с Беллой последние приключения.

— Вот это да! Просто замечательно! Но что же вам понравилось больше всего?

Мне не пришлось долго ломать голову над тем, что бы ей ответить.

— Знакомиться с новыми людьми и помогать им по мере возможности; просить прощения и идти на такой риск, какого я себе раньше не позволял… — Заметив ее понимающую улыбку, я оборвал себя на полуслове и поинтересовался: — В чем дело?

— Ни в чем, собственно говоря, — отозвалась она, и улыбка ее стала шире. — Просто я имела в виду те места и достопримечательности, которые вы посетили.

Я коротко рассмеялся.

— Ах, вот оно что… Ну хорошо! — Задумавшись на мгновение, я пожал плечами. — По правде говоря… не имеет особого значения, куда вы едете. Все дело в воспоминаниях, которые потом остаются.

Повысив мне дозу болеутоляющих, доктор Райс пояснила:

— Последние анализы показывают, что у вас понизилось количество эритроцитов в крови. — Прописав мне заодно и биологически активные добавки, содержащие железо, она поинтересовалась: — Как поживает ваша семья?

— Отлично, — заверил я. — Завтра после обеда я иду с внуками в зоопарк. — Пожав плечами, я добавил: — Но обещаю не усердствовать.

— Мистер ДиМарко, можете усердствовать сколько душе угодно, не забывая при этом о своем здоровье.

* * *

Зоопарк отстоял от нас всего на три городка, но к визиту туда мы тщательно готовились несколько недель. Пользуясь заслуженной репутацией одного из самых уютных и живописных небольших зоопарков в Соединенных Штатах, он располагал территорией всего в девяносто два акра, окруженной футбольными полями, беговыми дорожками, памятниками и мемориалами.

Не успели мы приехать, а я уже чувствовал себя так, словно еще миг — и я провалюсь в бездонную пропасть боли и тошноты. Мне стало ясно, что даже несмотря на увеличенную дозу медикаментов, предстоящий день станет для меня испытанием на выживание. Стиснув зубы, я взял Мэдисон и Пончика за руки и сказал:

— Ну, идемте развлекаться.

Нам пришлось пройти через сувенирный магазин, где при виде плюшевых зверушек по чудовищно завышенным ценам Пончик едва не вывернул себе шею. Миновав Центр дикой природы и одноименное кафе, мы наконец подошли к первому вольеру. Им оказался огромный подводный резервуар, в котором резвились и плавали две выдры. Они были такими озорными и забавными, что наблюдать за ними было одно удовольствие, и мы застряли здесь на целую вечность. Следующим оказался бассейн с пятнистыми нерпами и бобрами, причем последние, все как один, явно пребывали в дурном настроении. Нерпы же плавали кругами, решительно не обращая на нас внимания.

— Какая тоска! — пожаловался Пончик.

Мы двинулись дальше.

Экспозиция с черными медведями являла собой чудесный вольер с водопадом, бассейном, деревьями и массой валунов. Я сказал Пончику:

— Подними голову!

Один из медведей взобрался на дерево и смотрел на нас оттуда. В этот момент к стеклу подошел еще один и встал на задние лапы, шумно втягивая воздух ноздрями. Мэдисон пришла в полный восторг и даже завизжала от восхищения. Я улыбнулся, но сил, чтобы присоединиться к ней в порыве энтузиазма, чего она явно ждала, у меня попросту не было. Мы постояли у клетки еще немного, глядя, как третий медведь занял место перед внушительной стальной дверью.

— Похоже, он хочет, чтобы его накормили, — сообщил я детям.

Если верить рекламным проспектам, в северном конце зоопарка нас ждали две азиатские слонихи, чтобы порадовать своими фокусами. Обе не сдержали своих обещаний. Одна застыла под деревянной платформой, используя ее в качестве зонтика, и время от времени терлась огромной спиной об одну из опор. Другая же уставилась в бетонную стену, словно ее поставили в угол в качестве наказания, и наотрез отказывалась оборачиваться. Несмотря на многочисленные игрушки, разбросанные по вольеру, обе были явно не в настроении для забав. У меня язык не повернулся обвинять их.

— А почему слонихи не показывают фокусы? — осведомился Пончик.

— Наверное, они занимались этим всю жизнь и теперь устали, — ответил я.

Малыши недоуменно посмотрели на меня, но вопросов задавать не стали, чему я был очень рад.

Центр окружающей среды рекламировался как главная достопримечательность зоопарка. В нем имелось целых десять экспонатов: горный ручей, пруд в карстовой воронке, временный водоем, наполняющийся весной, солончак, затопляемый приливом, и отмель вдоль берега — и все они кишели разнообразной живностью. По задумке организаторов, экспозиция должна была объяснить детям ту важную роль, которую чистая вода играет в экосистеме, но внутри стоял одуряющий запах серы, который моментально выгнал меня наружу в поисках свежего воздуха, и я предпочел остаться у экспонатов куликов и еще нескольких птиц.

Чучела белоголового орлана и койота располагались совсем рядом, давая представление об обитателях лесов в Новой Англии. Впрочем, затратив массу времени и сил, живого орлана мы так и не нашли. В конце концов Мэдисон заключила:

— Его здесь нет.

А вот койот обнаружился на месте, он лежал на самом виду и беззаботно посапывал в своей скальной берлоге.