Не имея ученого образования, любимец императора был весьма умен и предусмотрителен, приятен в обществе, как тогда говорили, и слыл златоустом. Двадцатичетырехлетним он принимал участие в Бородинском сражении и был отмечен орденом Святой Анны 4-й степени. В 1829 году П. Д. Киселев прибыл в Бухарест и вступил в должность управляющего княжеством Валахия. Он зорко следил за положением дел на Востоке. Еще в 1832 году Киселев послал графу Нессельроде записку об основных принципах политики в отношении Турции.

У выдающегося государственного деятеля, дипломата и царедворца Киселева, как часто случается с подобными людьми, не сложилась семейная жизнь. Для него обстоятельства карьеры были выше нежных чувств. А может быть, он просто охладел к своей жене. Она долго надеялась на примирение и даже простила ему измену с ее младшей сестрой Ольгой. Однако чуда не произошло. По обоюдному согласию они с ноября 1834 года начали жить врозь. Теперь с мужем ее связывала только общая фамилия. У них был сын Владимир, который умер в двухлетнем возрасте.

Что-то в жизни графини Киселевой, вероятно, ее мучило, с чем-то она не могла примириться, поэтому-то пыталась быть независимой от кого-либо. Сказались, видимо, гены отца, коварно обманутого императрицей Екатериной II и ее фаворитом Потемкиным.

Зная ее упрямый, неистовый характер, граф Киселев, назначенный в 1856 году послом во Францию, писал своему брату Николаю Дмитриевичу в Рим о том, что для него одно из самых щекотливых затруднений — это пребывание в Париже его жены с ее надменным и иногда отважным характером. Граф опасался с ней столкновений, которые при его официальном положении могли быть более чем неприятными. Понятно, что после двадцати пяти лет разлуки расставшиеся пары редко сходятся вновь.

Графиня Киселева также не оставалась в долгу: «Я никогда не любила своего мужа иначе, как дружеской, но верной любовью. Он — ревнив и убил бы меня или умер от горя, узнав о том, что я полюбила другого»[165].

Католические корни графини Софии Станиславовны Киселевой, ее политический нонконформизм в конце концов дали о себе знать. Она завещала самопишущие столики для спиритических сеансов и другую медиумическую аппаратуру, дощечки для письма и карты Таро Римско-католической церкви[166]. Умирала же она в полном одиночестве.

Блаватской пришлось долго жить под одной крышей с графиней Киселевой и считаться с ее причудами. Она обрядила ее, например, в мужское платье — куда пикантнее и заметнее немолодой женщине, по-видимому, считала она, путешествовать с юным смущающимся студентом, чем с бесшабашной девушкой, от которой неизвестно чего ожидать[167]. Переодевание ничуть не смутило Блаватскую, напротив, ей безумно понравилось находиться в мужском обличье. Она даже была готова сыграть роль евнуха, если бы сведения об Атлантиде и египетские тайны, к которым она фанатически стремилась, находились в серале арабского эмира или гареме турецкого паши.

Может быть, в этом случае она согласилась бы и на роль одалиски, несмотря на все свое декларируемое отвращение к плотским утехам.

Волею судьбы Елена Петровна, сопровождая графиню Киселеву, оказалась в самом центре сложнейших международных интриг, связанных с интересами России на Востоке. В некоторых из них она позднее самым деятельным образом участвовала, о чем поведала в письме в Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Нет дела благороднее, чем разоблачать всякие обманы и плутни врагов родной страны, думала она, и была в этом совершенно права.

Подобной патриотической позицией Лёля решительно дистанцировала себя от графини Киселевой.

Так она думала и извлекала для себя из совместной жизни с графиней все выгоды и удобства. Дружеские связи все-таки великая вещь! Единственное достояние, которым следует дорожить в жизни. Было бы что связывать, что сохранять и беречь. По счастью, она относилась к известной в России фамилии. Кто же из их знакомых мог отказать «белой вороне» из знаменитой семьи, не помочь в трудную минуту, не стать ее покровителем!

Русских за границей во второй половине XIX века, когда на престол взошел Александр II, было очень много. После значительного послабления для русских дворян в оформлении выезда за рубеж они ринулись как угорелые в европейские страны на свежий воздух западного вольнодумства. Но были среди путешественников и любители Востока, дегустаторы тонких духовных блюд.

Вместе с графиней Киселевой Блаватская отправилась в Египет.

Лёля с удовольствием знакомилась с Египтом и его людьми. В этом открытии новой для нее страны помогали прочитанные ею в России книги. Некоторое время она была в замешательстве от увиденного. Получалось, что древние египтяне представляли цивилизацию, во много раз превосходящую по уровню развития современную, западную. Египетская премудрость поражала разнообразием своих открытий, присутствием колдовской силы, легко проникающей в тайны природы. Очертания Древнего Египта выступали из тумана неопределенности и полуфантастических историй.

Она продиралась сквозь заросли научных гипотез к пониманию древности человечества. Начало ее духовному прозрению положила изображенная в каменных рисунках египетская Книга мертвых, образный язык которой напоминал ей язык христианского Откровения; особенно это касалось верования в бессмертие души.

Что ожидает человека после смерти, будет ли он снова жить? Вот вопрос, который не давал ей покоя. Она искала на него ответ на гранитных страницах пещерных храмов, на сфинксах, пропилонах и обелисках. Это были, как ей представлялось, мистические письма в будущее, которые она должна была прочитать. Она изо всех сил старалась понять, в чем состоит религиозное начало мира. Только поняв это, она могла бы обнаружить истоки библейского Откровения в седой древности, в сумерках истории. Большие надежды в своем поиске она возлагала на археологию. Ведь археологические находки не могут лгать, они — самые достоверные свидетельства исчезнувшей жизни. Она готова была искать эти исторические памятники по всему миру. Тогда-то она и позавидовала змеям, которые обитают в развалинах храмов и дворцов. Недаром змея считается символом мудрости. Свой путь к пониманию вечности, так уж распорядилась судьба, Блаватская начала с Египта — колыбели человечества. Она пыталась углубиться в постижение этой духовной вселенной, изучить ее законы и подчинить себе ее силы. Она отринет в процессе этого познания христианское богословие как догматическое, усомнится в непогрешимости науки, надсмеется над материализмом своего века. Не может быть многих истин о Боге, решит она, истина о Боге — только одна. Божественная сущность принимает разнообразные формы и различные образы. Непревзойденное искусство египетских каменщиков воплощали пирамиды и многочисленные, не столь грандиозные, усыпальницы фараонов в долине Нила. Самой загадочной была великая пирамида Хеопса. В сопоставлении с этими замечательными памятниками глубокой древности явно прогадывали современные постройки людей.