— Нет. Я понимаю, что ты должен остаться там. Я просто подумала, что ты захочешь знать…

— Конечно, я хочу знать. Я хочу быть там. Просто я никак не могу сейчас подвести Дрейка. У ролика бюджет в четверть миллиона, и…

— Мне пора, — перебила она его. Нажав на кнопку «отбоя», Никки откинула голову и крепко зажмурилась: острая боль второй схватки становилась нестерпимой.

— Не забывай дышать, — мягко напомнила ей миссис А. — Ты не забыла захватить свой план родов[8]?

— Он у меня в сумке, — с трудом произнесла Никки.

— Какое обезболивающее ты решила выбрать?

Никки полувздохнула-полурассмеялась.

— Что бы я ни выбрала, этого явно будет недостаточно, — объявила она. Она посмотрела на свой телефон: тот опять зазвонил. — Это он, — сказала она, нажала на кнопку приема и стала слушать, что ей говорит Спенс.

— Никки, пожалуйста, попытайся понять. Ты знаешь, как важен Дрейк для нашего будущего…

— Все в порядке, — перебила его она. — Я тоже не хочу, чтобы ты подвел его. Только обещай мне, что не станешь выключать телефон, и я позвоню, как только у меня будут новости.

— Конечно. Если это — единственная возможность для меня быть с тобой, придется нам ограничиться ею.

Нажав кнопку «отбоя», она откинулась на сиденье и стала спокойно смотреть на потоки дождя, которые затуманивали кромешную тьму и заливали дороги мерцающей светом водой. Люди, сгорбившись под зонтиками, бежали к автобусным остановкам, заскакивали в двери или выбегали из них: промокшие, расстроенные, желающие как можно скорее добраться домой. На самом деле она их не замечала, потому что думала о Спенсе и отчаянно пыталась не огорчаться из-за того, что он не приедет. Впрочем, это было тяжело: ей становилось почти плохо при мысли о том, что кто-то другой (Дэвид, или Кристин, или даже миссис А.) возьмет малыша Зака на руки до того, как такая возможность появится у его отца. Он должен был быть сейчас с ними, и все же она понимала, почему это невозможно.

— Думаю, ему сейчас очень тяжело, — заметила она миссис А.

Миссис А. успокаивающе сжала ее руку.

— Спенс уже большой мальчик, он справится, — сказала она. — Сконцентрируйся на ребенке, потому что у меня создается впечатление, что он немного сильнее торопится присоединиться к нам, чем я думала.

Было три часа ночи. Никки так устала и расстроилась, что не знала, что с собой сделать. Все инстинкты, которыми она обладала, требовали начинать тужиться, но акушерка продолжала говорить ей, что этого делать не следует, иначе она порвет себе шейку матки, а возможно, даже повредит ребенку.

Во время затишья, когда это желание становилось не таким нестерпимым, она начинала дремать, но ее снова будила такая боль, какую она ни за что не хотела бы испытать снова. Все ее тело ниже талии словно разрывали голыми руками. Она жадно вдыхала кислород, хватала ртом воздух, словно утопающий, перед тем как пойти ко дну, и так сильно сжимала руку Дэвида, что боялась, как бы не переломать ему кости.

— Все хорошо, — хрипло шептал он, пытаясь не морщиться от боли. — Ты просто молодец.

Кристин сейчас дремала в удобном кресле у монитора, положив на колени журнал, грозящий упасть на пол, а миссис А. вытирала Никки лицо и тихо шептала ей строки стихотворения, которое Никки никогда прежде не слышала, но, убаюканная его мерным, как волны прилива, ритмом, чувствовала, что уже любит его:

Из уютного, тихого мирка

Меня достала доктора рука.

Что ж не вернешь меня туда,

Где влагой парит темнота?

Нет, он кладет меня в кровать,

И я сержусь, хочу кричать.

Возможно, позже я усну…[9]

Она открыла глаза, когда акушерка — жизнерадостная, круглолицая женщина лет сорока — вернулась, чтобы проверить, насколько раскрылась шейка матки. К невыразимой тревоге Никки она покачала головой и заявила:

— Еще недостаточно, но теперь уже скоро.

В отчаянии Никки повернулась к миссис А. Это были те же слова, которые акушерка произнесла в последний раз, когда заскакивала к Никки. За это время в соседних палатах родились два младенца, их пронзительные крики, словно небольшие музыкальные фонтаны, перекрывали звучащие отовсюду радостный смех и поздравления.

Она снова начала мысленно говорить с Заком, поторапливая его, напоминая, как сильно его любят, и убеждая не бояться. «Я здесь, с тобой, — тихо шептала она. — И папа скоро приедет. Нам всем не терпится увидеть тебя, взять тебя на руки и подарить тебе счастливую жизнь».

Прошло несколько часов с тех пор, как она в последний раз говорила со Спенсом. Ему нужно поспать, а ей сообщить ему пока было нечего. Эгоистично было не давать ему заснуть только потому, что ей хотелось чувствовать, что он здесь, рядом, пусть и на другом конце провода.

Веки ее отяжелели. Зак, похоже, тоже уснул.

— Какой он упрямый, — пробормотала она. — Я хорошенько отругаю его, когда… — она внезапно вскрикнула: шейка матки изогнулась и вонзилась в ее внутренности.

Кристин вздрогнула и проснулась; миссис А. быстро передала ей кислородную маску; Дэвид храбро предложил вторую руку.

Никки с трудом втянула воздух: слезы ручьями текли по ее щекам, на коже выступили бисеринки пота. Она не хотела, чтобы это продолжалось. Она больше не выдержит! Ей следовало сделать перидуральную анестезию, или кесарево сечение, или лоботомию — что угодно, что спасло бы ее от этой неописуемой боли. Она хотела увидеть Спенса. Он должен быть здесь! Она не справится без него. Одним своим присутствием он бы навел здесь порядок. Тихий плач превратился в рыдания. Она замаскировала их короткими, тяжелыми вдохами. Все пошло не так. Совсем не так, как планировалось. Она хотела еще раз позвонить ему, но ему вставать в шесть утра, и она должна позволить ему немного поспать.

Она снова закричала — а потом опять. Ничто, абсолютно ничто ее к этому не подготовило. Разве она догадывалась, насколько плохо ей будет? В нее начал закрадываться страх. Сильный страх.

Вернулась акушерка; лицо у нее расплылось в довольной улыбке.

— Ну, наконец-то, — воскликнула она, — похоже, дело пошло на лад.

Никки внезапно охватило безрассудное желание отправиться домой и вернуться только тогда, когда настанет день запланированного рождения ребенка. Спенс тогда будет с ней. Все будет происходить согласно плану. Возможно, даже боль будет не такой сильной.