Безусловно, я и не собирался отпускать жену, знал: смогу доказать, что не виноват, — это был лишь вопрос времени. Она — моя. И только моя. Поэтому мой собственнический инстинкт обострился и стал как оголенный нерв, когда я понял, что ее хотят у меня отобрать, тем более против ее воли.

Я сделаю всё и даже больше, чтобы вернуть любимую. Она нужна мне, нужна как воздух. Мне дорогого стоило не закинуть ее на плечо и не утащить тогда от загса насильно, хотя я даже попытался, но лишь вызвал ее праведный гнев. Дальнейшее показное хладнокровие вылилось в несколько бессонных ночей.

Это было не в первый раз, когда жена грозила разводом. Наверное, тогда мне просто хотелось, чтобы Алина больше мне доверяла, начала ценить наш брак и впредь не спешила разорвать узы, как только ее что-то не устраивало. Хотелось, чтобы она повзрослела. Но не такой ценой.

Всё перестало казаться важным. Обо всем можно договориться, лишь бы она была рядом. Лишь бы была со мной… Да бог с ним со мной, лишь бы просто была!

К восьми утра мной овладела холодная решимость.

К черту телефонные звонки, я знал, где жил Агеев, и вскоре направлялся именно туда.

В конце концов, он вращался в тех же кругах, что и Лебедев, и мог знать, как к нему подступиться. Или хотя бы достать его адрес.

Через некоторое время я припарковал машину у его особняка и поспешил внутрь.

Алина

Утром проснулась от робкого стука в дверь моей спальни.

— Да-да, — глухо отозвалась я и натянула одеяло повыше.

В дверном проеме показалась голова горничной, Светланы.

— Алина Сергеевна, Игорь Владимирович ждет вас к завтраку через двадцать минут.

— Спасибо.

Как хотелось ущипнуть себя и понять, что всё это — лишь сон. Страшный, ужасный, дурной сон. Проснусь, а рядом стоит Гера: смотрит на меня с нежностью в глазах и с улыбкой на губах, а в руках — поднос с завтраком. Он часто меня так баловал, а я… воспринимала как должное, как то, что никуда не денется. Сердце сжалось от таких воспоминаний.

Я окинула взглядом свою «темницу» — комнату в бирюзовых тонах. Огромная плазма на стене, стильная мебель под старину. Обои, мать их так, шелковые! Даже диван имелся, не говоря уж о туалетном столике с удобным креслом-стулом.

Что называется, живи да радуйся. Но не радость я испытывала, совсем не радость…

Дали бы биту — расколотила бы всё это великолепие к чертям собачьим! А потом бы и хозяину досталось. Только вот дорого мне обойдется такая разнузданность — это и к гадалке не ходи.

Я скрипнула зубами и пошла собираться на завтрак, решив, что Игоря лучше не злить. Владимирович заждался, видите ли… Тьфу!

Приняв душ и умывшись, пошла к гардеробу. Одежду уже разобрали и повесили на плечики, а мой уже пустой чемодан скромно стоял в углу.

Взгляд упал на то самое платье, в котором я была на яхте. В ушах зашумело, я сорвала несчастный предмет одежды, швырнула на пол и начала его топтать. В конце концов, отведя душу, пнула наряд со всей силы. Когда-то красивое светло-бирюзовое платье взлетело в воздух и осело бесформенной тряпкой. 

***

Столовая больше походила не на столовую, а на огромную залу для королевского приема. За столом свободно расселись бы человек двадцать, не меньше.

Игорь, кто бы сомневался, сидел во главе этого исполинского стола. Короны только не хватало и лопаты, чтобы эту корону поправить. Ах да, и скипетра, чтобы… э-э-э… ну, приличные девочки о таком не то что вслух не говорят, но даже и не думают. Впрочем, я не приличная девочка.

«Надеюсь, он мысли не читает».

Я принципиально выбрала старые серые шорты и обычную белую майку. Лебедев же, как и ожидалось, был при полном параде: рубашка, галстук, гладко выбритое лицо.

Завидев меня, Игорь нахмурился, рассмотрел сверху донизу, но ничего не сказал, лишь кивнул на место по левую руку от него.

— Доброе утро, Алина. Садись!

А я-то надеялась усесться напротив его величества, и тогда нас бы разделяли добрые метров пять. А еще лучше вообще завтракать в другой комнате. Нет, доме. Да что там доме — вселенной.

Я уселась на указанное место и угрюмым взглядом посмотрела на стол. Есть решительно не хотелось. Тут увидела графин с апельсиновым соком и наполнила стакан. Только поднесла его ко рту, как с правой стороны раздался возглас:

— Поставь!

Я опешила и чуть не опрокинула содержимое на себя, дрогнувшей рукой приземлив стакан на стол.

«Что не так?!» — простонала про себя.

— Алина, — склонив голову набок, назидательным тоном сообщил Игорь, — пить свежевыжатый сок до завтрака вредно. Во-первых, он раздражает слизистую желудка, что может вызвать гастрит, а во-вторых, вызывает всплеск уровня глюкозы в крови.

«Вот только указки и доски не хватает, мистер профессор! Дожила как-то до своего возраста без этих ценных указаний, и дальше бы жила, дуриан[4] недоделанный. Снаружи шипастый, внутри хреновастый!» — проорала я про себя, но вслух лишь невнятно промычала.

А Игорь будто не заметил моей реакции и нахмуренных бровей, склонил голову набок и продолжил, сделав упор на первом слове:

— Мы же не хотим, чтобы ты заболела, правда?

У меня задергался глаз. Мы? Мы?!

— Да что ты вообще… — взвизгнула я, не сдержавшись.

И тут Дуриан вдруг резко вскочил с места так, что стул отъехал назад с громким звуком. А в руке — зажатый нож, которым он только что резал яичницу.

— Что я, Алиночка? — делано спокойным тоном поинтересовался он.

Сердце ухнуло вниз, а потом подпрыгнуло до горла. Я переводила взгляд с ножа на него и обратно, а потом еле слышно пролепетала:

— Н-ничего… Как х-хорошо, что разбираешься в таких вещах.

— То-то же.

Он левой рукой похлопал мою правую, которая лежала на столе.

О, чего мне стоило не отдернуть ее в ту же секунду!

Пожалуй, съесть осьминога живьем или попробовать китайские деликатесы — жареных тарантулов или даже саранчу — было бы не так противно, как ощущать его прикосновение.

Единственное, чего мне очень сильно захотелось в тот момент, — бежать в свою комнату и сразу под душ. И тереть, тереть, тереть себя мочалкой, лишь бы избавиться от этого гадкого чувства.