Помянутые «Загадки истории» напечатали статью Д. Митюрина «Красные маршалы». Автор не знает даже, что ордена Боевого Красного Знамени, который видится ему на груди то одного маршала, то другого, у нас никогда не было. А вот о Финской: «Войну удалось закончить с приемлемым результатом». Удалось!.. Финны припожаловали в Москву и подписали мир на условиях, которые мы им продиктовали. Красная Армия добилась всего, чего мы хотели. И это было для нас весьма приемлемо. Об одном маршале сочинитель пишет: «Выискивал и разоблачал «врагов народа», но одновременно занимался перевооружением». Для него до сих пор, даже после и Горбачева, и Ельцина, и Чубайса никаких врагов народа не существовало, они у него только в кавычках. Разумеется, для него и возвращение Западной Украины и Западной Белоруссии – это «так называемый «освободительный поход». Неужели главный редактор журнала Д. Кручинин не понимает, что такие сочинители совершенно неприемлемы?

На этой же странице приведена «Оценка врага»: «Мне представлено Генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских маршалов и генералов. Все они в среднем чрезвычайно молоды, не старше 50 лет. За плечами – богатая политико-революционная деятельность, все – весьма энергичные люди, убежденные коммунисты, и по их лицам видно, что они хорошего народного корня. В большинстве случаев это сыновья рабочих, крестьян, сапожников… Короче говоря, приходишь к досадному убеждению, что командная верхушка Советского Союза сформирована из класса получше, чем наша собственная». Так в своем дневнике писал в марте 1945 года Геббельс. Поздновато… В цитате не приведены еще слова о том, что Гитлер согласился с оценкой Геббельса. Так вот, Гитлер и Геббельс думали о нашем командовании лучше, чем Д. Митюрин и некоторые другие авторы. И в данном случае я – с ними, а не с Митюриным.

А сколько вранья о церкви! Александр Смирнов уверяет: «Когда началась война, перед православными священниками встала непростая дилемма: за кого молиться?» Это перед автором стоит дилемма: кому служить? А советский митрополит Сергий в первый же день войны и даже раньше выступления Молотова по радио призвал верующих к сплочению вокруг правительства и к борьбе против нашествия. Другое дело, что предательски вели себя ряд деятелей Зарубежной православной церкви. Так надо же четко различать, кто есть кто.

В этом ряду следует сказать и о самом Дне Победы. Как известно, англо-американцы приняли капитуляцию немцев 8 мая во французском городе Реймсе, а мы – 9-го в берлинском пригороде Карлсхорст. И вот «Загадки истории» в статье «Полная и безоговорочная» вопрошает: «Какой День Победы все-таки настоящий?» И приходит к выводу, слава Богу, что наш. Да о чем тут говорить-то? По всем данным настоящий, конечно, Акт 9 мая. Именно так и по месту его подписания (не на земле потерпевшей поражение Франции, а там, откуда фашизм выполз – в Берлине), и по времени (8 мая еще шли бои, операция по освобождению Праги еще и не начиналась), и по статусу подписавших его лиц (там с немецкой стороны акт подписал начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Альфред Йодль, с американской – начальник штаба союзнических войск в Европе никому не ведомый генерал-лейтенант Уолтер Смит, да еще поставил подпись наш генерал-майор Иван Суслопаров, военный атташе во Франции, а здесь с немецкой – начальник Верховного главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель (после Гитлера второе лицо в вермахте) да еще высокие представители авиационного и морского командования Германии, с нашей стороны достаточно назвать уже прославленного во всем мире маршала Советского Союза Жукова, заместителя Верховного Главнокомандующего).

Какие тут могут быть вопросы?

Да, День Победы – 9 мая, и нам безразлично, когда его празднуют на Западе и празднуют ли вообще. Но при этом вот чем угощают нас еще: «Западные лидеры приложили немало усилий, чтобы принизить значение карлсхорстовского документа. Несмотря на то, что процедура в Реймсе была признана предварительной, на Западе ее стали называть собственно капитуляцией. А церемония в Карлсхорсте преподносилась лишь как ратификация. Доходит до того, что наш Акт вовсе не упоминается в трудах английских и американских историков». Да, форменное безобразие, бесстыдство. Выходит, что жульничают не только политические лидеры, но и профессиональные историки.

Но удивительное дело. Рассказывая о нашем Акте, автор пишет: «Приняли капитуляцию заместитель командующего экспедиционными силами маршал Артур Теддер и маршал Георгий Жуков…» Позвольте, сударь, какое «и»? Во-первых, Теддер не «маршал», а главный маршал авиации. Понимаете разницу? А главное, почему он и его подпись названы первыми, когда первой стоит подпись Жукова. И он председательствовал, и он пригласил к столу Кейтеля: «Милостивый государь, не угодно ли подойти и подписать одну бумажечку?»

Из всего следует, что надо было написать «Жуков и Теддер», а не наоборот. Как это характерно для наших дней: автор и не заметил, как сам оказался в компашке тех, кто «приложил немало усилий, чтобы принизить наш Акт». И, увы, дальше – в том же самом духе.

Смотрите: «В свою очередь (!), советская сторона приложила немало усилий для того, чтобы принизить значение реймсского Акта. Его практически не упоминали в советской исторической литературе». Даже формулировка та же самая: «приложила немало усилий, чтобы принизить». Словом, и там шельмецы, и у нас такие же. Поразительна эта лакейская легкость, с которой объявляют подобные вещи иные наши патриоты в патриотических изданиях.

Но с чего вы, сударь, взяли, что у нас Реймс даже не упоминается? А вот самая добросовестная 10-томная «История Второй мировой войны», вышедшая у нас в 70-е годы. Здесь о процедуре в Реймсе и обо всем, связанным с ней, обстоятельно рассказывается в десятом томе на страницах 361–363. Об этом же читаем в фундаментальном двухтомнике В. Дашичева «Банкротство стратегии германского фашизма» – том 2, стр. 624–625. Наконец, об этом же – в многократно изданных воспоминаниях самого маршала Жукова: «7 мая мне в Берлин позвонил Верховный Главнокомандующий и сказал:

– Сегодня в городе Реймс немцы подписали акт о безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны вынес советский народ, а не союзники. Поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран, а не только союзных войск.

Я не согласился и с тем, – продолжал И. В. Сталин, – что Акт капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск. Представителем Верховного Главнокомандования советский войск назначаетесь вы» (с. 637–638). Вот они какие, загадки истории…

Но еще вот что прочитали мы в эти дни… Мария Дмитриевна Бондаренко (Катаева) живет в Крыму, в городе Саки. 23 февраля этого года, в День Красной Армии, ей исполнилось 91 год. Она была снайпером и вспоминает: «Помню я первого убитого врага – немолодой мужчина, бивший по нашим позициям из пулемета. Когда нажимала на спусковой крючок, никаких чувств у меня не было. Но когда увидела, как он тяжело свалился в окоп (понятно, что наповал), я зарыдала. Долго ревела, размазывая слезы по щекам. Не потому, что врага убила, он также мог убить меня из своего пулемета. Его лично было не жалко – я его на нашу землю не звала, сам приперся. Но ведь где-то его дети малые ждут своего папку, а я его убила… Нам с собой всегда давали по сорок граммов спирта. Я выпила одним залпом, обожгла горло – и все. Больше никогда не плакала, убивая врага. И никогда не пила спирт».