Джорджина тоже остановилась.

– Бедная Лэни не была с ними счастлива. Ее мать, вечно жалующаяся, ноющая, изображающая себя больной женщиной, совершенно не заботилась о дочери.

Джастин посмотрел на Джорджину с невольным уважением, которое говорило, насколько он согласен с ее мнением о мачехе.

– Бабушка и дед Лэни баловали ее, но они были очень ограниченные, очень скучные люди. Мои родители и я сама всегда старались избегать визитов в их дом, особенно званых обедов.

– Поверьте мне, я вас прекрасно понимаю!

Джорджина сдержала улыбку, услышав, с какой страстностью он это сказал. Несомненно, ему тоже пришлось пройти через один или два таких обеда.

– С детского возраста Лэни любила приезжать в Пенфилд, чтобы вырваться из унылой, безрадостной атмосферы Дортон-Холла.

Джастин казался смущенным.

– Но если дело обстояло именно так, то почему она расписывала мне, как счастлива здесь?

– Вот об этом я и спросила ее сегодня. – Джорджина опять двинулась в сторону пруда. – Эти письма были написаны под диктовку ее бабушки. И, как я и подозревала, Лэни не получила ни одного из ваших писем.

– А как насчет карманных денег, которые я посылал вместе с письмами? – спросил Джастин, сдерживая возмущение.

– Она не увидела из них ни шиллинга.

С его уст сорвалось бранное слово. Тут же он со смущенным видом извинился перед Джорджиной за свою несдержанность.

– То, что сделали ее дед и бабка, заслуживает такого высказывания.

– Вы можете предположить, куда шли эти деньги?

Они прошли мимо цветущего апельсинового дерева, наполнявшего воздух душистым ароматом.

– Я подозреваю, что они присваивали их в счет того, что стоило содержание вашей сестры, раз вы за нее не платили.

– Как это не платил?! Кроме карманных денег для Мелани, я посылал ее деду крупную сумму каждые три месяца, чтобы оплатить ее содержание.

Джорджина опять остановилась и удивленно посмотрела на него.

– Правда?

– Ну конечно. Я говорю об очень крупной сумме, которая должна была скопиться за эти годы.

Так, значит, он не был таким скупым, каким его представляли мать Лэни, дед и бабка?

– Что они с ними делали? – сердито спросил он. – Вы имеете хоть малейшее представление?

Джорджина задумалась, глядя на открывавшуюся перед ней картину. Спокойная гладкая поверхность пруда напоминала зеркало. Рододендроны, увенчанные пурпурными цветами, росли у самой воды. За ними высились стройные клены. Их листья, зеленые летом, осенью становились огненно-красными и желтыми, делая место необыкновенно красивым в это время года.

Наконец Джорджина сказала с сомнением в голосе:

– Я боюсь высказывать свои подозрения, потому что у меня нет доказательств.

– В данных обстоятельствах, мне кажется, я имею право знать о ваших подозрениях.

– Наверное, вы правы, – задумчиво согласилась девушка. – Дортон был неумелым хозяином и залез в большие долги. Я вспоминаю, что Дортон-Холл был в плачевном состоянии, когда Лэни с матерью приехали сюда. Но вскоре после этого Дортон начал ремонт и основательную перестройку. Папа еще тогда удивлялся, откуда у него взялись такие большие деньги.

– Так, значит, я, по всей вероятности, потратил огромные суммы на ремонт Дортон-Холла, – произнес Джастин с такой злостью, что с ближайшего дерева, испугавшись, взлетели две синички.

– Но ведь не вы платили за это, – напомнила ему Джорджина. – Это же было наследство вашей сестры.

– Моя сестра не имеет наследства!

Джорджина смотрела на него, не веря собственным ушам.

– Вы, конечно, шутите.

– Нет, не шучу, – ответил он, подходя с ней к пруду у подножия холма.

Несколько белых лебедей грациозно скользили по воде, придавая завершенность очаровательному пейзажу.

– Мне трудно поверить, что ваш отец никак не обеспечил Лэни, – сказала Джорджина, возвращаясь к теме разговора.

– Но это правда. Единственное распоряжение, которое он сделал на ее счет, это назначил меня ее опекуном.

– И вы говорите, что те деньги, которые вы посылали на содержание Лэни, шли из вашего кармана?

– Не я говорю, а это так и есть, – холодно отозвался он.

– Но нас убеждали, что она получила большое наследство от вашего отца, которое было под вашей опекой.

– Кого вы имеете в виду, говоря «нам»? Вас и вашего отца?

– Ну да, и Лэни тоже. Ей все время твердили это и бабушка, и мама.

Лицо Джастина стало еще мрачнее.

– Так, значит, Мелани думает, что помимо того, что я игнорировал ее все эти годы, я украл ее наследство, которого она никогда не имела?

– Даже хуже. Мать и ее родители внушили ей, что вы жестокий, безразличный человек и что вы уговорили вашего отца сделать вас опекуном, чтобы заполучить ее наследство.

– Я не только не уговаривал его сделать меня опекуном, я даже не знал об этом до его смерти. Если бы я знал о таком его намерении, то сделал бы все возможное, чтобы отказаться от роли, для которой, как вы, наверное, согласитесь, я очень плохо подхожу.

– Ну, возможно, не так уж и плохо, как я думала вначале.

Уважение Джорджины к Рэвенстону возрастало с каждой минутой.

Она улыбнулась ему, и он опять посмотрел на ее губы тем пылким взглядом, за которым обычно следовал поцелуй. При воспоминании об этом тепло разлилось по ее телу.

– Он также назначил меня опекуном моего брата, но этого я ожидал, так как опекал Генри уже много лет. Видите ли, мой отец не находил времени для своих детей.

– А как насчет вашего брата? Ваш отец ему что-то оставил?

Джастин посмотрел на нее, затем перевел взгляд на лебедей, затем опять на нее.

– Скромное наследство.

– Как это возмутительно – оставить наследство сыновьям и ничего не дать дочери!

– Согласен, – сказал Джастин, опять поразив Джорджину. – Но у него было две причины для этого.

– Какие же?

– Во-первых, Дортон еще раньше добился, чтобы отец подписал крайне щедрый брачный контракт. Этих средств должно было с лихвой хватить и мачехе, и Мелани. А во-вторых, отец ужасно раскаивался, что женился на дочери Дортона.

– Почему? – спросила Джорджина.

– Она была так похожа на мою мать, что он проникся нежными чувствами к ней при первом же знакомстве и через три дня сделал ей предложение. После свадьбы, однако, он понял, что, несмотря на внешнее сходство, эти две женщины разительно, отличаются по характеру и уму.