Не знаю, прочитаю ли ваше следующее письмо, поэтому напишу сейчас. Спасибо вам огромное за все, что вы делали для нас и сделаете для Ярослава. Вы единственный человек, которому я могла доверить своего ребенка. Спасибо вам».

Перед глазами все плывет. Лицо становится мокрым от слез, и я не могу вдохнуть полной грудью. Сердце сжимает в тиски так, что больно от каждого его удара. С трудом перевожу взгляд на Ярослава. Он все так же закрывает лицо ладонями. А я замираю…

— Яр, — даже имя его произношу с трудом от душащих рыданий, — мне так жаль.

Это самые глупые слова, которые можно сказать в такой ситуации. Опускаюсь перед ним на колени, игнорируя дискомфорт. Хочу увидеть его глаза.

— Яр…

В доме такая тишина, что её можно ножом резать. Слышу, как он тяжело дышит. Мне кажется, что если он сейчас отреагирует, то только для того, чтобы послать меня куда подальше.

— Я, — слышу его хриплый голос и ненадолго расслабляюсь, — даже подумать не мог.

— Я верю, милый.

Он опускает ладони, и я вижу, как в глубине серых глаз плещется боль. Закусываю губу, только бы не разрыдаться в голос. Гаврилов опускается напротив и притягивает меня к себе.

— Уль, спасибо тебе, родная.

Его шепот бьет в самое сердце. Посылает мою выдержку за грань. Вцепляюсь в его рубашку и вдыхаю такой родной запах. Мне важно знать, что он выстоит.

— За что?

Смеюсь сквозь слезы. Нервное, наверное.

— За то, что дала нам шанс. За детей.

— Тебе не нужно за это благодарить. Это же наши дети.

И я нисколько не обманываю. Я действительно уже срослась с мыслью, что мы семья. Что Гаврилов рядом со мной, и что он самый лучший мужчина, которого я могла найти.

— Наши…

Эхом повторяет и зарывается в мои волосы.

— Теперь ты знаешь, почему твоя мама поступила именно так, а не иначе. Постарайся простить её. И отпусти…

Под моей щекой ускоряется его пульс. А я жду ответа. Даже если это будет молчание…неважно.

— Ты права.

Какое-то время мы просто молча сидим и наслаждаемся объятиями друг друга. А потом Ярослав наклоняется и целует живот. Это будто придает ему сил. Он усаживает меня на диван и тянется к папке снова. Сердце екает, но я не в праве его останавливать. Ему давно пора закрыть этот вопрос. В папке всевозможные справки, заметки об учебе, копии документов.

— Это ещё что?

От его тона по спине прокатывается холодок, и я всматриваюсь в небольшой листок. Половина формата А4, уже изрядно потрепанная и пожелтевшая от времени.

«Багиров Марат Астахович». От одного этого имени становится дурно, и я вцепляюсь в локоть Ярослава.

— Что это такое, Яр?

Гаврилов бегло просматривает написанное от руки и вздрагивает.

— Справка Марата. Непонятно только, что она делает у меня в документах.

— Что за справка?

Снова интуиция вопит о том, что что-то не так. Чего ждать от следующего ответа?

— О том, что у него предрасположенность к психическим заболеваниям. Генетическая…

После нашей находки Ярослав звонит Руслану и настоятельно требует, чтобы за Маратом следили ещё внимательнее. Хоть и уверяет меня, что тот в надежном месте, но перестраховаться не лишнее.

Мне кажется, что живот растет не по дням, а по часам. Мысленно я понимаю, что внутри меня живет два маленьких человечка, но ходить становится все сложнее. Я больше лежу и читаю книги. Общаюсь с Зинаидой. Узнаю много интересного из её жизни. Никогда бы не подумала, что она танцевала в балете и разъезжалапо гастролям. А потом у неё случилась травма, и её списали за ненадобностью. Реалии искусства, они такие.

Ярослава всеми силами пытаются задержать и не отпускают из заксобрания. Вижу, что его это жутко злит, но и портить отношения с такими людьми глупо. И я это прекрасно понимаю.

Несмотря на то, что угроза запрятана в надежном месте, парни все так же безвылазно сидят за городом вместе со мной. Изредка меняются.

— Зина, приготовишь обед. Вроде как Ярослав должен сегодня приехать пораньше. Я не уверена, конечно, но мало ли. Хочу мясо по-французски. И вареники с вишней.

Зина только усмехается от моего меню. Да, иногда мне стреляет в голову непонятно что, и рождаются вот такие заказы. Скорее всего, когда передо мной будет стоять две тарелки я съем только что-то одно, но Зинаида давно дала понять, что лучше ей знать о всех моих пожеланиях.

— Хорошо, Ульяночка. Ты пойдешь отдохнешь?

— Нет, я, наверное, прогуляюсь. Погода отличная. Воздухом подышу. А то Карина Аркадьевна по телефону все уши прожужжала о вреде гипоксии.

Выхожу из дома и зову Петра с собой. Мы медленно бредем по проселочной дороге. Я наслаждаюсь пышной зеленью на деревьях, пением птиц, тишиной. Я всегда любила спрятаться где-то далеко от суеты и просто наслаждаться моментом.

— Петь, скажи мне, а у тебя что с личной жизнью?

Мне нравится иногда поддразнивать парней. Особенно Петра. Он начинает краснеть и прятать глаза, и становится ясно, что сейчас будет выкручиваться. На этот раз он меня удивляет.

— Да какая личная жизнь, Ульяна? Моя работа для меня и девушка, и подруга.

— Как это?

— Мне нравится. Особенно с вами работать. Вы заряжаете людей позитивом. С вами легко.

Не ожидаю от него такого признания и с удивлением обнаруживаю, что на этот раз щеки начинают гореть у меня. Смущенно усмехаюсь и заворачиваю к небольшому прудику. Там часто собираются утки, и я их прикармливаю.

— Спасибо, мне приятно.

— Ярославу Петровичу повезло с вами. Наслышан о его бывшей жене, так себе дама.

— А что ты слышал?

Петр тут же захлопывается.

— Да ничего особенного. Вы намного лучше. Вы не устали?

Понимаю намек и больше не давлю. Это не дело Петра, и вполне нормально, что он не делится подробностями. Хотя сейчас неприятно кольнуло воспоминание о ночном звонке бывшей Ярослава.

— Ульяночка.

К нам спешит запыхавшаяся Зинаида.

— Ох, еле догнала. Пошли, там Ярослав Петрович на подъезде. Все к обеду готово.

— Зинаида, ну куда ты так летела-то? Ну позвонить же можно.

— Да я ж думала, вы уже вертаетесь. А вы тут застряли.

— Пошли уж.

Неспеша доходим до дома, и я вижу, как подъезжает машина Ярослава. В этот раз он приезжает один. Ускоряю шаг и как раз успеваю оказаться в его объятиях. Счастье наполняет клеточку моего тела, и сама тянусь к его губам.