Дознаватель, уставший и взмыленный, как обычно, да и знавший, каким тяжелым днем у императора всегда была среда, доложил обо всем быстро и четко.

— На одном из охранников Императорского театра мы нашли следы ментального воздействия. Не кровного, обычного. Он из тех, кто имел доступ к архиву со всеми ключами от какой-либо собственности театра. Мы его хорошенько допросили — он пустышка, ничего не знает и не помнит. Дал согласие на запись и просматривание воспоминаний на кристалле памяти, но это ничего не принесло. Ключ он не передавал никому в руки, а просто оставил в условленном месте.

— Ясно. Что дальше планируешь делать?

— Искать связь между последователями вашего брата и Императорским театром. Не может быть, чтобы он был выбран по случайному принципу, должна быть связь, свой человек среди служащих. Подобный факт — не то, что можно сдать дознавателям, бросить, как кость собаке, чтобы грызла и не отвлекалась. Это промашка. Должны быть еще.

— Возможно, только одна промашка и будет.

— Нет, ваше величество. — Улыбка Гектора стала хищной, как у змеи. — Это цепочка. Одна ошибка тянет за собой вторую, вторая — третью, и так далее. Достаточно одной мелочи, чтобы погубить все дело. Нам сейчас необходимо понять, куда именно смотреть, в какую сторону.

— Хорошо, копайся, — кивнул Арен, глядя на часы на браслете связи. — Завтра доложишь подробнее.

Финансовый комитет, к сотрудникам которого император отправился после встречи с Гектором, выпил из него всю кровь и высосал все мозги, и к шести часам вечера, когда совещание наконец закончилось, Арен опять начал ощущать себя старой мочалкой. Но все-таки не до такой степени, как накануне.

Настало время идти за Софией, и император, предупредив по браслету ее и Вагариуса, шагнул в камин.

* * *

Время после выписки пролетело незаметно, потому что было наполнено исключительно радостными эмоциями. София вернулась домой, к маме и сестрам, в сопровождении Вагариуса, и до самого вечера наслаждалась бездельем. Синтия с утра, пока дочери готовили выписку, приготовила целый стол разных вкусностей, и София с Вано первым делом пообедали. Безопасник так нахваливал стряпню ее мамы, что Синтия смущалась и краснела, будто маленькая девочка, но София видела — ей приятно, и радовалась. Она очень хотела, чтобы они подружились, точнее, даже породнились — ведь Вано нужна семья.

— Я думал кое о чем, Софи, — сказал Вагариус, когда они поднялись в ее комнату ближе к вечеру. Синтия с девочками остались внизу мыть и убирать посуду. — Хотел обсудить это с тобой, прежде чем…

— Что такое? — она улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Вано вновь беспокоился, взгляд его был наполнен смятением.

— Может, мне предложить твоей маме выйти за меня замуж?

София так удивилась, что едва не села на пол. Хорошо, что рядом была кровать — она опустилась на ее край и изумленно протянула:

— Замуж?..

— Да.

— Тебе… нравится моя мама?

— Не в этом дело, Софи, — вздохнул Вагариус. — Синтия прекрасная женщина. Просто мое прошение императору дает право наследования только тебе и никак не затрагивает титул. Если твоя мама выйдет за меня замуж, она, конечно, не получит титул, ведь она не маг, но ты и твои сестры со временем сможете, как приемные дети.

— Вано, — София покачала головой, — я понимаю твое желание позаботиться о нас всех. Но не надо предлагать ничего подобного маме. Она испугается и обидится. Ей будет неприятно.

— Я хочу как лучше, — сказал Вано огорченно. — И что же в этом обидного?

— Весьма обидно получить подобное предложение от человека, который искренне нравится. Это попахивает денежной сделкой, понимаешь?

Вагариус, нахмурившись, кивнул.

— Понимаю. Хорошо, Софи, я не буду предлагать Синтии брак. А… что ты имеешь в виду под «нравится»?

— Мама не очень любит мужчин, — произнесла София мягко и осторожно, но Вано все равно сразу потемнел лицом. — У нее и с отцом были не слишком хорошие отношения. Я вижу, что ты ей приятен, и она испытывает удовольствие, когда общается с тобой. Ты ей нравишься, поэтому договорной брак станет для нее оскорблением. Не надо. С титулом мы потом как-нибудь разберемся.

— Император тебя без него не оставит, — пробурчал Вагариус, слегка покраснев. — Придумает что-нибудь, чтобы отблагодарить.

Софии вдруг стало обидно. И за себя, но еще больше — за Арена.

— Почему ты так злишься на него? Он ведь спас мне жизнь.

— Он сделал это для себя, Софи, — возразил Вано горячо. — Это была его прихоть. Ты милая и светлая девочка, он несчастен в браке, хочет отвлечься от рутины, получить положительные эмоции, он ведь эмпат.

— Ты несправедлив, — сказала София ровным голосом — хотя внутри все клокотало от обиды. — Подумай сам, рискуют ли жизнью ради обычной прихоти?

— Он не рисковал жизнью. Даже если бы контур сломался…

— То есть, по-твоему, это была увеселительная прогулка? — возмутилась София, вскакивая с кровати. — Романтическое свидание с электрическим током! Ты вообще знаешь, что у него кровь текла даже из глаз?!

— Софи… — Вано сделал шаг к ней, но она выставила руку вперед, словно защищаясь.

— Не надо! — она всхлипнула, с трудом удерживая себя от рыданий. — Почему никто его не жалеет? Ты думаешь, это так легко — держать контур, пока через тебя пропускают ток?! Думаешь, ему не было больно?! Мне Эн сказала, что не видела в жизни ничего более ужасного! И это вот все — просто ради того, чтобы затащить меня к себе в спальню?! Опомнись!

— Софи, я… — начал Вано, но ответить не успел — их с Софией браслеты одновременно завибрировали. — Император… идет сюда, — выдохнул Вагариус, посмотрев на экран. — Переносится на первый этаж.

— Да, — пробормотала София, вытерев рукавом чуть влажные глаза и стараясь успокоиться. Защитница, как не вовремя! Арен поймет, что она огорчена. — Пойдем вниз.

— Софи…

— Не надо, — огрызнулась она, проходя мимо Вагариуса к двери. — Я больше не желаю слушать про то, как меня будут благодарить титулом и деньгами за…

— Софи! — он схватил ее за руку и обнял, крепко прижав к себе. — Я не думаю о тебе плохо, клянусь. Я просто беспокоюсь. Мне не нравится роль, которую его величество тебе уготовил.

— Это не театр, Вано, — прошептала София. — И подумай вот о чем еще… Как думаешь, чьей жизнью я живу?

— Что? — не понял он, и София, подняв голову и посмотрев в его озадаченные глаза, тихо сказала:

— Я отдала свою жизнь за Агату. Там, в портальной ловушке. Так чьей жизнью я живу, Вано?

Он перестал дышать, и глаза его постепенно наполнялись пониманием — и ужасом.

— Прихоть, — она грустно улыбнулась, — всего лишь прихоть. Ты прав — он не рисковал жизнью. Он просто разделил ее. Так легче, да? И рисковать не надо. У него ведь большая жизнь, ее ведь не жалко, да?