Еще один корреспондент, рассказывая о том, как выглядело все происходящее с того места, откуда велось наблюдение, писал о «колоссальных, ослепительно-белых песчаных дюнах по правую руку, слева на некотором расстоянии тоже находились дюны и виднелось море, а солнце Каролины, смотрящее с ясного голубого неба, заливало пейзаж резким ярким светом». Братья, толкающие свой аэроплан около ангара, были похожи «на две черные точки». Звук заведенного двигателя походил на стрекот «жатвенной машины, работавшей на дальнем поле». Лопасти винтов «сверкали и вращались», и самолет проносился мимо «стремительно, как скорый поезд».

«[Мы все] считали себя опытными бойцами с точки зрения наблюдения за неожиданными событиями, – писал корреспондент «Геральд де Пари» Байрон Ньютон, – однако для 1908 года зрелище летающих по воздуху людей было настолько ошеломляющим, что мы все застыли как каменные истуканы».

Фотограф из «Кольерс уикли» Джеймс Хэйр сделал снимок, которому суждено было стать первой опубликованной фотографией «Флайера» братьев Райт в воздухе.

Ранним утром 14 мая зрителей угостили зрелищем, которого никто никогда раньше не видел – в летающей машине, приводимой в движение мотором, сидели два человека. Это Уилбур взял в короткий полет Чарли Фернеса.

Газетчикам с их удаленного наблюдательного пункта показалось, что это Уилбур и Орвилл совершили совместный полет, и об этом они сообщили в свои издания. Но братья, понимавшие, насколько это рискованно, уже решили, что никогда не будут летать вместе. Таким образом, если одному их них было суждено погибнуть, то другой смог бы продолжать работу.

На Внешние отмели вернулось летнее тепло, и в тот полдень, когда Уилбур взлетел один, стояла почти невыносимая жара. Летя со скоростью около 80 километров в час, он сделал один большой круг и начал было второй, но, все еще плохо справляясь с новыми рычагами управления, неправильно сработал рулем высоты и неожиданно рухнул на землю примерно в полутора километрах от лагеря.

«Я наблюдал за ним в полевой бинокль, – вспоминал Орвилл. – Машина встала дыбом – носом вниз, хвостом вверх. В воздух поднялся фонтан песка – такой фонтан, что с того места, где я находился, я не мог в точности видеть, что произошло… Прошло, наверное, секунд 30, прежде чем появился Уилл».

Его выбросило из разрушенного самолета. У него был порез на носу, но, несмотря на сильные ушибы и ссадины на плечах, предплечьях и кисти одной руки, он не получил серьезных травм. Обошлось без переломов.

Тем не менее от самолета остались одни обломки, поэтому, как объявил Уилбур, испытания подошли к концу. Через два дня он снова был в дороге. Братья договорились о том, что он отправится во Францию и начнет требуемые демонстрационные полеты, а Орвилл займется тем же в Вашингтоне.

В течение недели с небольшим испытательных полетов у Килл-Девил-Хиллз он и Орвилл стали объектом такого внимания и удостоились таких похвал в прессе, каких до сих пор не знали. Они превратились в настоящих знаменитостей. Но публичных выступлений по-прежнему не было. Кролика еще только предстояло вытащить из шляпы на всеобщее обозрение.

Уилбур сообщил Кэтрин из Нью-Йорка, что для него забронирована каюта на пароходе «Турень». «Я очень не хочу уезжать, не заехав сперва домой».

«Пиши чаще, – написала она ему в ответ. – И не возвращайся домой, не купив мне несколько пар перчаток (шестого размера) – черных и белых, коротких и длинных. Только не покупай, пока они не подешевеют».

II.

Плавание до Гавра оказалось не богато на события. «Океан был спокоен, но большую часть времени стоял туман» – это все, что мог рассказать Уилбур. Он прибыл в Париж 29 мая, и всю следующую неделю они с Хартом Бергом разъезжали по стране, посещая возможные места для демонстрационных полетов, включая Фонтенбло и Витри, но не нашли ничего подходящего.

Французская пресса, осведомленная о возвращении Уилбура, демонстрировала «тенденцию» к несколько враждебному и презрительному тону, сообщал он Орвиллу. Однако почти всем остальным было очевидно, что это больше чем «тенденция». Например, популярное издание «Иллюстрасьон» опубликовало сильно отретушированную фотографию «Флайера», сделанную в Китти Хок, с примечанием: «Его вид кажется довольно сомнительным, и в каждом его элементе можно найти всевозможные признаки "подделки", причем не очень хорошо изготовленной».

К тому же в стране отмечался новый взрыв энтузиазма по поводу героических подвигов французских авиаторов. Ранее в этом году Анри Фарман смог совершить полет продолжительностью почти в две минуты, а этой весной, в конце мая, он привлек внимание прессы, когда взял с собой в воздух пассажира. Уилбур сообщил Орвиллу, что Фарман и Делагранж также совершают демонстрационные полеты по всей Европе, которые имеют большой успех.

Что касается их дел, то Уилбур написал, что «перво-наперво нужно немного попрактиковаться и провести демонстрационные полеты, а там будь что будет».

Харт Берг заверил корреспондента издания «Авто», что братья Райт совершат полет перед публикой в течение двух месяцев. Период секретных испытаний завершен, заявил он. Французская публика первой увидит это собственными глазами.

Но где? 8 июня он и Уилбур отправились на поезде в Ле-Ман, тихий старинный город с 65 000 жителей на реке Сарта в департаменте Сарта, находящийся в 200 километрах к юго-западу от Парижа. Проживающий в городе известный производитель автомобилей и энтузиаст воздухоплавания Леон Болле, прослышав о том, что Уилбур ищет подходящее поле, предложил Бергу Ле-Ман, где много открытых плоских пространств.

Он встретил Уилбура и Берга на железнодорожной станции в одном из своих самых больших и импозантных автомобилей и повез показывать город и окрестности. Как оказалось, никто не мог бы оказаться радушнее и полезнее в данной ситуации, чем Леон Болле, тем более что он с готовностью тратил на них свое время.

Невысокого роста, чернобородый, он был тучен и весил 110 килограммов. Внешне он контрастировал с Уилбуром даже сильнее, чем Харт Берг. Так же, как и Уилбур, Болле не учился в университете, а вместо этого вошел в бизнес отца, владевшего заводом по литью колоколов, со временем начал выпускать автомобили и добился на этом поприще больших успехов. («Автомобили Леона Болле изготавливаются только из высококачественных материалов на просторных и красивых заводах Ле-Мана», – гласила реклама.) Болле неплохо говорил по-английски и сразу понравился Уилбуру. В итоге получилось так, что Болле помог Уилбуру больше, чем кто-либо еще, и никогда не просил ничего в ответ.

Из возможных мест Уилбуру приглянулся ипподром Унодьер, расположенный примерно в 8 километрах от города. Он был со всех сторон окружен деревьями и имел неровное покрытие. Тем не менее, сообщил Уилбур Орвиллу, он счел, что ипподром можно использовать в их целях. Болле сказал, что посмотрит, что можно сделать. Кроме того, он предложил Уилбуру полностью распоряжаться огромным помещением на своем заводе, где можно будет собрать «Флайер», а также обещал прислать в помощь рабочих.

Через три дня, уже в Париже, Уилбур получил сообщение Болле о том, что ипподром Унодьер в его распоряжении, и провел следующий день в хлопотах, покупая комбинезоны, рабочую обувь и соломенную шляпу.