Даша не сдвинулась с места, продолжая во все глаза смотреть на Ярика. Ей хотелось броситься к нему, прижаться к его колючей щеке, заплакать.

– Идем, – тихо сказал Губанов и взял ее за руку. – Скоро мы узнаем правду. Если это все же Севостьянов с дружками, их посадят.

Он вывел ее в коридор. Даша потерянно молчала. Теперь, когда выяснилось, что Ярик нашелся и он не погиб, силы, которые держали ее на ногах и заставляли двигаться, говорить, отвечать на вопросы, окончательно иссякли. Осталось только осознание чудовищной трагедии, свершившейся с их семьей и прежде всего с ней самой.

Мама! Самый родной и близкий человек на свете. Как она могла? Как решилась оставить свою дочь, свою кровиночку? У Кати есть Ярик и Олежка. Соня, узнав о том, как подло обманывали ее муж и мать, в конце концов рано или поздно успокоится, решив, что им обоим досталось поделом. Но у Даши никого не было и нет в этой жизни, кроме мамы. Она просто не сможет жить без нее…

Губанов молчал, понимая, что любые слова утешения сейчас будут не к месту. Варя скрылась в соседней палате, откуда доносились протяжные стоны. Кравченко вышел во двор к машине. Даша сидела в коридоре на лавочке в обществе Губанова. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть. А проснуться уже в Москве, в своей постели, и понять, что все происходящее – лишь дурной и тяжелый сон…

Время тянулось мучительно медленно. Усов никак не выходил из палаты. В кармане у Даши завибрировал мобильный. Она схватила его трясущейся рукой. Катя!

– Мы в Осташкове. Куда нам подъехать?

– Езжайте в больницу. Она здесь одна. Тут Ярик!

– Ярик?? – Катя охнула и подавилась словами. – Он жив??

– Жив! Ему удалось спастись. С ним сейчас беседует следователь.

– О боже! Мы едем! Навигатор показывает десять минут.

– Хорошо.

Даша бессильно уронила руку с телефоном. Дверь бокса открылась, и из нее вышел Усов. Вид у него был мрачный и озадаченный.

– Где ваши сестры? – с ходу спросил он у Даши.

– Уже близко. Едут в больницу.

– Сколько им еще ехать?

– Сказали, минут десять.

– Ладно, дождемся их тут. Сомов почти не смог разговаривать. Я позвонил врачу, который его принимал и лечил все это время. Он сказал мне… он сказал странную вещь. – Усов внимательно посмотрел на Дашу. Видно было, что он колеблется.

– Какую? – не поняла та.

– Посидите пока здесь. Мы сейчас вернемся.

Усов сделал Губанову жест идти за ним и зашагал по коридору. Даша осталась в недоумении. Неплотно прикрытая дверь тянула ее как магнит. Что… если заглянуть? Одним глазком. Она быстро вскочила, воровато оглядываясь по сторонам. Коридор был пуст. Издалека слышался голос Усова, что-то негромко говорившего Губанову, но слов было не разобрать. Даша юркнула в палату.

Ярик лежал по-прежнему укутанный одеялом до самого лица, но глаза его были открыты. Она медленно подошла к кровати и встала так, чтобы попасть в поле его зрения.

– Ярик, – тихо окликнула Даша.

Он ничего не ответил и не шевельнулся.

– Ты слышишь меня, Ярик? Это я, Даша.

Ярослав облизнул пересохшие губы.

– Да, Даша, я слышу тебя. Мне… мне очень жаль…

– Ты о чем? Знаешь про маму? И про Алика? Майор тебе сказал?

– Знаю… я…

Ярослав замолчал. Даша видела, что каждое слово дается ему с невероятным трудом.

– Ты… как ты себя чувствуешь? Болит что-то?

– Нет. Немного. Ничего. Это не главное.

– А что главное? Можешь рассказать? Что с вами случилось? Как вы очутились здесь, в поселке? Вас ищут по всей Москве.

В коридоре послышались шаги и голоса. Дверь распахнулась. На пороге стояла Катя, белая как мел, глаза вполлица. За ней маячили Соня и Усов с Губановым.

– Ярик!! – Катя пробилась к кровати, оттолкнув по пути Дашу. – Ярик! Что… что случилось? Как все это…

Она, не договорив, упала на колени перед кроватью. Ярик молчал, кусая губы. Даша почувствовала, как невидимая и безжалостная стальная рука сжимает ей горло. Дышать стало невыносимо тяжело. Из всех находящихся в палате ее взгляд выхватил Соню. Ее лицо. Бледное, но спокойное. На губах улыбка. Нет, не может быть! Она улыбается? Может, она просто сошла с ума? Не перенесла всего этого?

Катя на полу тихо и безнадежно плакала. В ее плаче была такая обреченность, что Даше хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этих горьких всхлипываний.

– Ну что, девушки, пора поговорить начистоту. – Усов по-хозяйски зашел в палату. – Предлагаю всем присесть, благо тут есть стулья. Место, конечно, неподходящее для допроса, но тут уж, как говорится, что имеем.

Катя не тронулась с места, продолжая обнимать железную ножку кровати. Соня молча прошла в палату и села на табурет возле окна.

– Что ж, – Усов поглядел на нее. – Расскажите вашей сестре правду.

– Какую правду? – пролепетала Даша, переводя взгляд с Сони на Катю, а потом на Ярика.

– Даша, вы тоже присядьте, – мягко велел ей Усов. – То, что вы услышите, будет достаточно тяжело. Поэтому лучше не стоять.

Губанов в который раз за день взял Дашу за руку и почти силой усадил рядом с Соней.

– Итак. Как я уже сказал десять минут назад, я звонил лечащему врачу Ярослава. Он сказал мне, что Сомова доставили в больницу вечером двенадцатого января по «Скорой» с закрытой черепной травмой. Он был без сознания. КТ и прочие обследования показали, что травма образовалась от сильного удара головой об лед. То есть вследствие падения. Не вследствие нанесенного удара, а именно падения, – подчеркнул Усов, слегка повысив голос. – Были и свидетели того, как неизвестный мужчина поскользнулся посреди улицы и упал навзничь. А дальше – внимание. Документов при Сомове не оказалось. Ни паспорта, ни прав, ни телефона. Ничего, что могло бы помочь установить его личность. Пострадавшего оформили как неизвестное лицо и поместили в реанимацию, где несколько суток врачи боролись за его жизнь. Когда больному стало лучше, его, по-прежнему в бессознательном состоянии, перевели в бокс. По мнению врача, гематома должна была рассасываться и Сомов постепенно мог прийти в себя. Вчера ближе к вечеру так и произошло. Врач уже ушел домой. Медсестра Татьяна Абакумова, дежурившая в больнице, увидела, что Сомов открыл глаза, но никому ничего не сообщила, рассчитывая, что утром врач все сам увидит. Абакумова вообще славится своим халатным отношением к делу. Она должна была безвылазно находиться в палате тяжелобольного, но вместо этого спокойно ушла обедать.

Как раз в это время в больнице появилась Инга Бреславская. Она промчалась мимо поста, ничего не сказав дежурной, и понеслась в палаты. Бреславская искала Альберта Краснова, который являлся ее любовником. – Усов сделал небольшую паузу и посмотрел на Соню, но та осталась совершенно невозмутима.