– Пойдемте, покажу наших красавцев.

Бабкина повели мимо небольшого зоопарка. В одной из клеток он увидел пуму, в другой сверкнул изумрудным хвостом павлин и вдруг издал такой отвратительный вопль, что Сергей вздрогнул. Он покосился на пуму – ей, кажется, тоже было не по себе.

– Голуби – они ведь не всякие годятся для свадьбы, – объяснял тем временем его провожатый. – Если выпускать, чтобы летали, это спортивные нужны. Они кружат красиво, а потом возвращаются домой. А если подержать в руках, снимки сделать, так это совсем другая порода. Мы иногда две разновидности привозим: с одной невеста фотографируется, а другую в воздух подбрасывает.

– А почему? – спросил, заинтересовавшись, Сергей.

– Вы что, декоративных голубей не видели? – рассмеялся его спутник. – У спортивного голубя лицо же – как у грузина! У него же – клюв! У него же выражение лица, как будто он с детства сын директора! Невесты видят, пугаются. Птичка должна быть милая, добродушная, чтобы не казалось, будто она сейчас жениха порвет на клочки.

Они свернули и теперь спускались к большим вольерам, где, как догадывался Сергей, обитали голуби.

– Свадебные птицы – это дело такое, тонкое. У них психика должна быть железобетонная. Кто бы их в руки ни брал, кто бы ни тискал, они сидят себе спокойненько и ждут одного – когда их выпустят. А потом сделают пару кругов для отчетности и торопятся домой. Раньше вот как бывало? Конфузы всякие, несуразности. Даже со мной случалось пару раз.

– Жениха обгадили? – понимающе спросил Бабкин, вспомнив дутыша.

– Да вы что! Никогда! Но вот невеста, допустим, заявляет при гостях: чем выше взлетишь, тем больше будет у меня счастья! А этот поганец крылом махнул пару раз, сел на ближайшую ветку и смотрит оттуда, головку наклонив. Мол, какое еще счастье? Радуйся, что тебя замуж взяли! А еще было, что подкинули голубя, а он испугался и шнырь под ближайшую лавку. Фотографы вокруг, камеры щелкают, а жених с невестой его, поганца, выковыривают – он же денег стоит!

– Вы отдаете голубей в чужие руки? – спросил Сергей.

– Привозим по адресу и там оставляем.

– Не боитесь?

– Пока инцидентов не было. Люди хорошие попадались. Кроме этих, которые лапушек моих покрасили. Вот же гады, а! Как их теперь отмывать?

– Птицы всегда возвращаются к вам? – спросил Сергей.

И невольно остановился. За решеткой расхаживал голубь размером с хорошего кота, яркий, словно сошедший с иллюстраций Сутеева. Длинные ноги со шпорами были так густо опушены перьями, что казалось, будто птица надела брюки. Взгляд у красавца был лихой и дерзкий. Сергей всю жизнь был равнодушен к птицам, но у него вырвалось само:

– Этот продается?

– Портос-то? – мельком глянул хозяин. – Продается, чего ж.

– А сколько стоит?

Услышав цену, Бабкин крякнул.

– А прокат голубей сколько стоит? – спросил он.

– По тысяче рублей штука, и за доставку до квартиры беру полторы. Бывает, у нас штук по сорок заказывают. Районные администрации очень это дело полюбили. Как открывают новую библиотеку или школу, обязательно моих голубей берут.

– И все сорок возвращаются к вам? – удивился Бабкин.

Проводник остановился и строго взглянул на него.

– Голубь – птица привязчивая, ее к дому как магнитом тянет. Да и не только их. Был у меня один знакомый прохвост. Ну такой артист! Он на Птичке по праздникам стоял с малюсенькой клеточкой, грязной, тесной… Сам в ватнике, с опухшей рожей. Сразу видно: забулдыга забулдыгой!

– А в клеточке кто?

– В клеточке снегирь. Яркий, нарядный – ну чисто матрешка! На что весь расчет был? Что непременно кто-нибудь остановится и давай птичку жалеть. Красивый же! В клетке! Тесно ему там, бедненькому, тяжко. По забулдыге сразу видно, что он его в ближайшем лесу поймал.

Сергей усмехнулся, поняв, к чему все идет.

– Вот и выкупали снегиря, – продолжал рассказчик. – Как раба из неволи. Эх и много у нас добрых людей, я вам скажу! Кто тысячу готов был отдать, кто пятьсот рублей выложить. Забирали птичку, и – фьюить ее на волю. Лети, мол! Будь свободен! Избавляли, значит, от жестокого владельца. А снегирь пару кругов сделает над рынком – и обратно к хозяину ныряет. Умный был, ласковый. Лет восемь хозяина кормил. А вы говорите, голуби!

Они остановились перед небольшим вольером, и у Сергея упало сердце. На ветке сидели рядышком две птицы: одна голубая, другая розовая.

«Твою мать».

Он понял, что произошло.

Когда-то Сергей снимал квартиру через агента. В объявлении, которое он дал, было указано: ищу однокомнатную, недорогую, в пределах МКАД, без соседей, меблированную.

Именно в те времена у него зародилось подозрение, что многие люди не умеют читать. Ему показывали двухкомнатные квартиры, приводили его в дизайнерские лофты, стоившие больше, чем он зарабатывал в месяц; он приезжал на встречу и обнаруживал, что в квартире нет ничего, кроме унитаза; дюжину раз отменял поездку, проверив адрес и убедившись, что ему вновь предлагают дальнее Подмосковье.

Сергей так и не смог понять: зачем? Зачем ему пытались подсунуть то, что заведомо не могло подойти?

Однажды, взбешенный бессмысленной поездкой, он прижал к стенке риэлтора – молодого нагловатого парня – и внятно спросил, какого черта. Какого черта он отпрашивался с работы, потратил три часа и уйму сил, чтобы увидеть коммуналку, забитую разномастным сбродом.

– Я в объявлении ясно написал: однокомнатная. Без соседей. А ты меня куда привез?

– Да кто их читает, твои объявления? – прохрипел парень. – Больной ты что ли? Всем пофиг, что ты хочешь. Предлагают то, что есть. Не нравится – не бери, в чем проблема!

– А ты ведь и правда не понимаешь, в чем проблема, – с сожалением сказал Бабкин. – В этом корень твоей большой проблемы.

Он не гордился тем, что сделал потом, но иногда вспоминал с чувством легкого удовлетворения.

Сейчас, глядя на нежно-голубую и розовую птиц, явно перекрашенных из белых голубей, он понял, что произошло. Хозяин пропустил мимо ушей слово «зеленые». Его волновали собственные питомцы, а не чужие.

Сергей на секунду прикрыл глаза и представил, как в кондитерском цехе бисквитную крошку щедро поливают коньяком из гигантской бутыли. Когда все закончится, он съест три пирожных. Нет, пять.

– Видали извращенцев? – весело сказал хозяин. – Тоже для свадьбы. Захотели непременно парочку, чтобы один розовый, другой голубой. Вроде как жениха с невестой символизируют. Ну, мне несложно, если идет по тройному тарифу! Забабахал пищевым красителем – делов-то?

Он хохотнул.

– А мыть их как будете? – мрачно спросил Бабкин.

– Никак не буду. Оттенок светлый, сам со временем слезет. За это время, может, еще какие-нибудь придурки захотят цветных голубей. Разболтался я чего-то, – спохватился он. – Вы же хотите на своих зеленых глянуть?