— Значит, у Барри был мотив.

— Угу, получается, что так. — Хотя непросто мне было представить, как эта женщина убивает свою младшую сестрёнку.

Но не успела я и глазом моргнуть, как Эллен подбросила в компанию подозреваемых новое лицо:

— Слушай, а ведь в то утро там была и подруга Барри?

— Верно. Она занималась с Тоддом.

— А она не могла убить Кэтрин, чтобы после смерти Корвин Барри досталось больше денег?

Я сочла эту версию чересчур притянутой за уши, о чём и сообщила Эллен. Разумеется, деликатно.

Но племянница не сдавалась:

— А как насчёт мужа?

— Чьего мужа?

— Барри, конечно.

— Во-первых, он бывший муж. А во-вторых, зачем ему убивать Кэтрин?

— Помочь бывшей жёнушке разжиться более солидным наследством, а потом вернуться к ней.

Признаться, никогда всерьёз не относила Пола Лундквиста к подозреваемым. Кроме того, на мой взгляд, вряд ли эта пара воссоединится. И тут я вдруг вспомнила, как смутился и покраснел Лундквист, когда я намекнула на некую тайную причину их развода. Тогда я не придала этому особого значения, но ведь возможно, что об их разрыве мне известно не всё.

— Думаю, не повредит, если я поговорю с ним ещё разок.

— Отлично, — улыбнулась Эллен. Видели б вы как её распирало от самомнения!

Да она получает от этого удовольствие! А я-то, чуткая душа, боялась её расстроить. Нет, на самом деле я добрая самаритянка, помогаю ей таким образом отвлечься.

Я уже подумывала, не предложить ли свою кандидатуру для канонизации, но тут зазвонил телефон. Эллен сорвалась с места и пулей устремилась в спальню, игнорируя аппарат, стоящий на кухне. Я слышала, как дверь спальни захлопнулась за ней. А когда через несколько минут племянница вернулась, то прямо-таки сияла.

— Подруга одна, — невнятно буркнула она.

На лице было написано, что лжёт, но я мудро — в кои-то веки — смолчала. А уже через мгновение Эллен тихо сказала:

— Ну ладно, извини. Это был Майк. Справлялся, как у меня дела. — И поспешно добавила: — Но это вовсе не означает, что мы снова встречаемся.

— Конечно, нет, — согласилась я. Но сама была в восторге. Я сочла телефонный звонок очень хорошим знаком.

А судя по выражению лица Эллен, и она тоже.

Вскоре я отправилась домой. И по дороге, сидя в такси, размышляла, как хорошо погостила.

Эллен — о радость! — дождалась звонка от Майка. Кроме того, я поняла, что в состоянии воспринимать увлечение Стюарта другой женщиной если не спокойно, то по крайней мере более хладнокровно. И в довершение всего моя любимая племянница, вспомнив про Пола Лундквиста, снабдила меня отправной точкой для продолжения расследования.

Но даже в самых смелых мечтах я и не предполагала, куда это меня заведёт.

На следующее утро, едва я потянулась к телефону, чтобы набрать номер Эвелины Корвин, она позвонила сама.

— А я как раз собиралась вам звонить. — Я сочла своим долгом сказать это, хотя и понимала, что она не поверит.

— Да что вы? — Тон клиентки не оставлял сомнений в том, что она думает о моей искренности. — Уже больше недели ничего от вас не слышу.

Вообще-то пять дней. Но я могла понять, почему время для неё тянется нестерпимо долго. И потом, я знала, что должно была раньше ей позвонить — по сути, в ту же секунду, как поняла, что Эвелина Корвин была права: Кэтрин действительно убили. Однако, принимая во внимание, хм, скажем так, специфический характер моей версии, мне необходимо было чуток самой с ней свыкнуться, прежде чем представлять кому-либо ещё. Обсуждение с Эллен — её я не считаю «кем-либо» — в этом смысле до известной степени помогло. Но всё равно мне хотелось отсрочить — хотя бы на немного — разговор с клиенткой о том, как было совершено преступление. Страшно подумать, как тяжело ей будет это услышать (А кому было бы легко?) Возможно, скоро у меня появятся какие-нибудь улики, реальные факты в подкрепление версии. С другой стороны, старушка имела право знать — к этому решению я пришла прошлой ночью.

— У меня есть для вас новости, — осторожно начала я. На другом конце провода царило молчание. — Хочу сказать, что я с вами согласна: вашу внучку действительно убили. И, кажется, я знаю, как именно.

В трубке раздался шумный выдох, а затем едва слышное:

— Спасибо. — Помолчав, миссис Корвин несмело спросила: — А вы… знаете, кто это сделал?

— Пока нет, но работаю в этом направлении.

— Вы даже не представляете, как я вам благодарна, — вымолвила она. — Я уже начала думать, что и впрямь тронулась умом, как все считают.

— Ну что вы, никто так не…

— Конечно, считают. И мне трудно их винить. Если уж на то пошло, у меня в сущности, не было оснований упорствовать в своём мнении. Но так или иначе, чего-то мы добились. — Она снова умолкла, а потом задала вопрос, к которому я себя давно готовила. — Скажите… как это случилось?

— История довольно запутанная и даже, можно сказать, невероятная. Пожалуйста, дайте мне немного времени. Я всё вам объясню, как только сама окончательно разберусь.

— Оставьте эти глупости, Дезире! — осадила меня клиентка; от робости не осталось и следа. — Я слишком долго ждала. Слишком. Рассказывайте всё, что знаете.

— Ну, тогда уж лучше не по телефону. Что, если я загляну к вам через день-другой?

— Что, если я загляну к вам через час?

Только я открыла рот, чтобы возразить, а Эвелина уже повесила трубку.

* * *

Эвелина Корвин вошла в мой кабинет быстрым шагом и почти не опираясь на трость. Она выглядела настолько элегантно, что на миг я даже забыла, как серьёзно она больна.

На Эвелине был яркий ансамбль: классическое пальто сочного тёмно-красного цвета, шерстяная юбка в тон и шёлковая блуза в красно-белую полоску. Все вещи сидели идеально, словно были на неё сшиты (хотя, конечно, так оно и есть), а цвет выигрышно оттенял её волосы и бледную кожу. Я уже хотела рассыпаться в комплиментах, но решимость, с которой она устремилась к стулу, заставила меня прикусить язык.

— Итак? — спросила Эвелина, присев.

— Видите ли, на одном из снимков, сделанных полицейскими…

Пока я говорила, миссис Корвин не проронила ни единого звука. А потом посмотрела на меня и медленно закивала:

— Значит, вот как всё было.

Никаких вам «В жизни не слышала большей чуши!», или «Вам пора в дурдом», или хотя бы «Вы уверены?».

Моя клиентка разом и безоговорочно приняла мою теорию. Я опешила: чего-чего, а такого не ожидала. Несколько минут Эвелина сидела молча, склонив голову. Затем посмотрела мне в глаза: