— Погоди. а если бы Кэтрин стало плохо, но она бы не умерла? Неужели преступник не боялся, что в таком случае она расскажет всем, как он с ней поступил?

— Сомневаюсь, что он успел подумать обо всяких «если». На мой взгляд, всё случилось спонтанно. Но пусть даже… очевидно, решил, что стоит рискнуть. В конце концов, всегда мог потом заявить, что не представлял, к чему может привести невинная игра, и он, дескать, никогда себе не простит, что по его вине она так заболела, и т. д. и т. п.

— То есть нагло выкрутился бы?

— А почему нет? А если бы Кэтрин сказала, что он пытался её убить, — что ж, не забывай, когда она утверждала, что инцидент с автомобилем не был случайностью, никто ей не поверил.

Но Эллен всё ещё не готова была принять мою версию.

— Слушай, — не выдержала я, — готова поспорить на что угодно: девочку убили, а орудием убийства стала метёлка для пыли. Как ещё, по-твоему, это чёртова метёлка оказалась на столе посреди комнаты?

— Ну, может, Кэтрин сама её туда… — робко начала она.

— Думаешь, при её болезни она стала бы забавляться с пыльной метёлкой из перьев?

— Нет, наверное… Но ведь… — Эллен потрясённо покачала головой: — Трудно даже вообразить.

— Не забывай, сколь хрупким было здоровье Кэтрин. Врождённое заболевание лёгких плюс тяжёлая форма астмы. И убийца щекотал её не переставая. Бедняжка не могла даже перевести дыхание, а когда ей удавалось сделать вдох, она вдыхала пыль.

— Да, пожалуй, это возможно, — сдалась Эллен. — А метёлку проверили на отпечатки пальцев?

— Нет, но проверят, — буркнула я, изобразив обиду. Если честно, эта мысль меня посещала, но я вроде как её прогнала. С момента убийства прошло столько времени, скорее всего метёлку с тех пор не раз брали в руки. Но попробовать всё же стоило.

— Говорят ведь: «Я чуть не умерла со смеху», — вдруг сказала Эллен.

— Ну да.

— Знаешь, задумчиво произнесла она, — а что-то в этом есть. — И посмотрела мне в глаза. — Тётя Дез, я должна исповедаться.

— Что-что?

— Пару минут назад… ну, в общем, я решила, что ты сошла с ума, напрочь рехнулась. Но теперь понимаю, что нельзя рубить сплеча, тем более после стольких лет. — Единственный член моего фан-клуба с обожанием во взоре улыбнулась: — Ты просто замечательная, ей-богу!

Полагаю, из приличия мне следовало запротестовать, хотя бы немножко. Но, имея фан-клуб столь ограниченного состава, к похвалам относишься трепетно. Так что я позволила повосхищаться собой.

— Уверена, больше ни одна живая душа никогда бы до такого не додумалась! — захлёбывалась от восторга Эллен. — Просто не представляю, как тебе это удаётся — всегда находить разгадку, да ещё такую необычную.

И я поняла, что Эллен не просто приняла мою теорию, но начала относиться к ней с истинным энтузиазмом.

Через несколько минут, когда мы, уже на кухне, потягивали по третьей чашке чая, Эллен спросила:

— Но кто мог это сделать?

— Чёрт его знает.

— Никаких мыслей?

— Увы. Более того, по той или иной причине я вычёркиваю всех своих подозреваемых. Возьмём Тодда. Любому, кто готов слушать, этот гадёныш рассказывает, как ненавидел Кэтрин. Но именно это меня и тревожит. С какой стати ему выставлять напоказ свои чувства, если он сам и совершил убийство?

— Может, для него это нечто вроде игры? — предположила Эллен.

— Ну хорошо, а случай с машиной — той, что едва не сбила Кэтрин за несколько недель до смерти? Уж Тодд, безусловно, не мог сидеть за рулём.

— Верно, — согласилась Эллен. — А что, если он был с кем-то в сговоре? Или вдруг тогда действительно всё произошло случайно?

Не хотелось обижать Эллен, поэтому я ограничилась скупым:

— Возможно. — Как бы в ответ на оба варианта. Но если откровенно, я не в силах представить человека, который по своей воле станет компаньоном этого маленького монстра — с любой целью, а уж тем паче чтобы совершить убийство. А кроме того, не верю, что история с машиной и убийство никак не связаны между собой. Не спорю, бывают в жизни совпадения, но по опыту знаю: в девяноста девяти случаях из ста подобные события взаимосвязаны. А мысль о том, что до недавнего времени я и сама считала инцидент с автомобилем чистой случайностью, я благополучно прогнала куда подальше.

Но, кажется, мой ответ прозвучал недостаточно убедительно, потому что Эллен спросила:

— Ты ведь уверена, что это не был несчастный случай, да?

— Ну, скажем так: меня бы это очень удивило.

— А что ты думаешь о маме Кэтрин?

— Точнее, мачехе. Её трудно подозревать. Во-первых, мотив, вернее, отсутствие мотива. — Я принялась объяснять, что Донна даже не знала о том, что унаследует триста с лишним тысяч — долю Кэтрин от состояния отца. — По словам моей клиентки, Донна была совершенно не в курсе, что в завещании есть такого рода оговорка. Кроме того, после смерти старшей миссис Корвин ей достанется куда большая сумма. А Эвелина Корвин, — с грустью сообщила я Эллен, — умирает от рака. — Даже произнести это вслух мне было нелегко.

— Значит, ты считаешь, её определённо можно сбросить со счетов?

Определённо — для меня слишком уж определённое слово, если вы понимаете.

— Ну, я бы не была столь категорична. Ведь нельзя исключить, что Кэтрин знала нечто такое, из-за чего Донна решила заткнуть ей рот навеки.

— Например?

Я пожала плечами:

— Допустим, у Донны был любовник — ещё при живом муже. И Кэтрин что-то такое узнала. Она запросто могла проболтаться бабушке, пусть даже ненамеренно. А уж если бы Эвелина Корвин хоть на минуту заподозрила, что Донна обманывала её сына, поверь, она бы не оставила ей ни цента. Вообще-то я попыталась копнуть в этом направлении — с нулевым результатом. Впрочем, наверное, не стоило и трудиться — если учесть, что на пресловутые «секреты» Донны мне усиленно намекал Тодд.

— Да и потом, — рассуждала Эллен, — если бы Кэтрин была убита из-за того, что узнала о своей мачехе нечто компрометирующее, и если Тодд владел теми же сведениями, почему он-то ещё жив?

— Ты права. Но Кэтрин действительно могла знать о каком-то секрете своей мачехи, а он попросту пускал пыль в глаза. И миссис Корвин скорее всего отнеслась бы серьёзно к словам Кэтрин. А воспринимать всерьёз Тодда не стал бы ни один здравомыслящий человек. — И ехидно добавила: — Не считая такой дуры, как я, разумеется.

Разуверить меня Эллен не потрудилась.

— О'кей, давай поговорим о Барри — так её зовут, да? Какая ей выгода от смерти Кэтрин?

— Как я уже говорила, в завещании её отца оговорено, что доля Кэтрин целиком переходит к Донне. Но, само собой, раз Кэтрин умерла, на одного человека меньше будет участвовать в дележе состояния миссис Корвин — а уж тут деньги немалые. По завещанию Эвелины Корвин, доля Кэтрин делится поровну между оставшимися наследниками — Донной, Барри и Тоддом.