— Допустим, — великодушно согласился Берсеньев. — Но ты все-таки подумай: а нет ли человечка, которому ты точно кость в горле?

— Был один, — буркнула я. — Но сейчас мы вроде дружим.

— Бабло в ваших разборках присутствовало?

Отвечать я не стала, но подумала: Димка уверен, что Стас несколько лет назад уехал из этого города не с пустыми руками, если быть точной, с миллионом долларов. И вознамерился их вернуть, даже брал меня с этой целью в заложники. Денег не получил, а потом воспылал ко мне внезапной симпатией. Общение с Берсеньевым способно угробить последнюю веру в светлое будущее человечества.

— В этом направлении тоже стоит покопаться, — кивнул он. — Переходим к Юдиной.

— А здесь где бабло? — съязвила я.

— Его тут немерено. Полгода назад господин Рыжиков, человек и бизнесмен, предлагал большие деньги Юдиной за ее газетенку. Она мне об этом сама рассказывала. Но если мои слова вызывают у тебя сомнение, ты можешь легко их проверить. Ее супруг очень на продаже настаивал, но мадам, конечно, не согласилась, а мнение мужа ее не интересовало. Не далее как вчера господин Рыжиков сделал вторичное предложение, еще более выгодное. И Юдин ответил, что подумает, потому что не видит у газеты будущего без своей супруги. И правильно. Газетка без нее захиреет. А Рыжиков парень ушлый, сделает из нее симпатичненькое изданьице, забитое сплетнями и рекламой. Есть существенное возражение против моей версии? Дохлые заверения, что Юдин очень любил жену, как ты понимаешь, в расчет не принимаются.

— Ладно, допустим, он хотел продать газету и жить в свое удовольствие богатым пенсионером. В конце концов, он уговорил бы жену или развелся с ней, потребовав свою долю.

— Ага. Вопрос, сколько бы он получил в этом случае.

— А сколько он получит, если его злодейство раскроют?

— Верное замечание. Интеллигентные дядечки зря рисковать не любят, значит, нам следует узнать, а не было ли серьезных причин для подобного риска. То есть срочная и острая необходимость в деньгах. Долги, внебрачные дети, любовница, наконец. Все сгодится.

— Ну и размах, — съязвила я.

— Повезло тебе, — широко улыбнулся Берсеньев. — Есть у кого учиться. Рассказы о мемуарах Юдину на руку. Следствие в первую очередь примет во внимание профессиональную деятельность его супруги, а тут еще фокус с разоблачениями. Кстати, алиби у Юдина есть?

— Он был на даче.

— Проверим. Ну вот, примерный перечень мероприятий я успел набросать. Как тебе?

— На душе паршиво, а так ничего, — честно ответила я.

— Душа — это из области непознанного, а я материалист. Ну так что, берешь меня в компаньоны? — Светлые глаза смотрели с насмешкой, а я пребывала в легкой растерянности. Следовало послать его к черту, да и самой никуда не лезть. Мало родителям переживаний… Берсеньев — редкая сволочь, с которым в разведку только дурак пойдет. И то, что он мне тут наговорил… должна быть причина.

— Скажи, зачем тебе это нужно?

— Ты уже задавала этот вопрос, и я на него ответил.

— Скучающий бизнесмен, которому нечем заняться?

Берсеньев закатил глаза, а потом заявил с самой серьезной миной:

— На самом деле я влюблен в твою сестру и мне не нравится, что в нее стреляли.

Через полчаса мы вместе покинули клуб, все это время Берсеньев делился своими светлыми мыслями по поводу расследования. Я оказалась благодарным слушателем, что он оценил.

— У Юдиной была подруга, Ольга, кажется. Как-то раз я встретил их в кафе. Подруги любят поболтать о своих проблемах, вдруг покойная не исключение?

— И где искать эту подругу? — спросила я, скорее из желания слегка досадить.

— Это я беру на себя, — великодушно сообщил он. — Ты где оставила машину?

— Я приехала на такси.

— Тогда садись, отвезу тебя домой.

— Без надобности.

— Садись, — повторил он. — Мы теперь партнеры, значит, довольно много времени будем проводить вместе. Так что привыкай.

Решив, что спорить глупо, я устроилась на переднем сиденье рядом с Берсеньевым.

— Насчет Агаты ты правду сказал? — помолчав немного, спросила я.

— Конечно. С какой стати мне врать?

— Кто знает, что ты затеял.

— Что за недоверие? — хмыкнул Берсеньев. — У меня тоже есть вопрос… личного характера. Судя по тому, что ты одна по городу болтаешься, хеппи-энда со Стасом не вышло?

— Потрясающие дедуктивные способности, — съязвила я.

— Значит, мой совет не пошел на пользу?

— Много вас, советчиков.

— Ты ж его любишь или уже не очень?

— Скажи на милость, с какой стати мне обсуждать все это с тобой?

— Я испытываю к тебе слабость, — засмеялся Берсеньев. — Такой ответ устроит?

— Меня устроит, если ты заткнешься, — вяло ответила я.

— Да ради бога… — Берсеньев замолчал, а я уставилась в окно с невеселыми мыслями. Из неприятной задумчивости меня вывел смешок Сергея Львовича. Я посмотрела на него, силясь понять, что это его так разбирает. Он таращился в зеркало заднего вида и продолжал ухмыляться. Перевел взгляд на меня и сказал: — Поздравляю, за нами хвост.

— Где? — растерялась я. — То есть с чего ты взял?

— С того, что темно-синий «Опель» плетется за нами от самого клуба.

— Может, вовсе не за нами? — нахмурилась я, тут же вспомнив, как совсем недавно обратила внимание на интерес к своей особе. Правда, тогда подозрение вызвали «Жигули», да и я была не до конца уверена, что их обладатель болтался за мной.

— Сейчас проверим, — кивнул Берсеньев. Притормозил на светофоре, а когда загорелась стрелка, лихо перестроился в соседний ряд, вызвав возмущение водителя «Мерседеса», которого нагло подрезал, и рванул по прямой. Глядя в зеркало, я наблюдала, как «Опель» пытается повторить тот же маневр, но с куда меньшим успехом.

Берсеньев сбросил скорость, теперь мы двигались по проспекту. Через пару минут я вновь увидела «Опель», он держался на почтительном расстоянии, но все-таки следовал за нами. Берсеньев свернул и снова притормозил, мы достигли середины переулка, когда опять появилась та же машина.

— Настойчивый парень, — хмыкнул Сергей Львович. — Пожалуй, стоит с ним познакомиться.

Еще один поворот. Улица впереди была пустынной, Берсеньев разогнал машину и вдруг, резко сбросив скорость, юркнул в ближайшую подворотню. Она вела в небольшой двор, забитый машинами. Однако Берсеньев смог развернуться довольно быстро, я вынуждена была признать, что машину он водит мастерски. Мы вновь оказались в подворотне. А дальше было так: появился «Опель», его водитель, как видно, нас потерял и теперь спешил преодолеть расстояние до перекрестка. Берсеньев рванул ему наперерез, для этого ему пришлось взгромоздить свою машину на тротуар, в считаные секунды обогнать «Опель» и заблокировать проезд. Он выскочил из машины, через мгновение оказался возле «Опеля» и распахнул дверь. С некоторым опозданием я присоединилась к нему, решив поучаствовать в торжественной встрече. Если для меня вся эта чехарда была довольно неожиданной, то водитель «Опеля» и вовсе растерялся. Переводил взгляд с меня на Берсеньева с видом человека, который вины за собой не знает и потрясен чужой наглостью.