В этот же период началось создание агентурного аппарата за рубежом и по линии Регистрационного управления (Региструпр) Полевого штаба Реввоенсовета Республики. В связи с этим были приняты меры для координации разведывательной деятельности особого отдела ВЧК и его периферийных органов с Региструпром и его подразделениями на местах.

В 1920 г. ОО ВЧК и Региструпром была издана специальная директива, обязывавшая начальников особых отделов и регистрационных отделений, действовавших в одном районе, поддерживать постоянную связь и оказывать друг другу полное содействие, в частности обмениваться информацией, помогать в переброске секретных сотрудников за границу и т. д.

Начало 1920 г. было успешным для Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). В феврале части 6-й советской армии разгромили белую армию генерала Е.К. Миллера и заняли Архангельск. Ее остатки были вынуждены эвакуироваться из города и искать пристанища за границей.

В результате успешно проведенной Кавказским фронтом стратегической наступательной операции ВСЮР были окончательно разгромлены. Деморализованный поражением и испытывающий давление англичан, А.И. Деникин сложил с себя командование армией и руководство правительством. Своим последним приказом по войскам он назначает своим преемником генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля.

Новый главнокомандующий ВСЮР (28 апреля переименованы в Русскую армию) в марте 1920 г. провел переформирование органов военного управления. В структуре штаба главкома остались управления 1-го и 2-го генерал-квартирмейстеров, дежурного генерала, начальника военных сообщений, инспектора артиллерии, полевого санитарного инспектора и начальника снабжения. 29 марта главнокомандующий Русской армией непосредственно подчинил себе, помимо начальника штаба, еще начальников военного и морского управлений и др.[367]. 3 мая генерал П.Н. Врангель приказом № 3116 объединил органы контрразведки штаба главкома, военного и морского управления под руководством начальника военного управления в виде особой части[368].

После ревизии, проведенной сенатором П.Г. Кальницким, 26 мая главнокомандующий преобразовал контрразведывательные структуры в наблюдательные пункты при штабах корпусов и дивизий, а более мелкие структуры (на уровне штабов полка, батальона, отдельного отряда) полностью упразднил.

Двумя днями позже, 28 мая, был издан приказ № 3248 об «упорядочении дела» контрразведывательных органов (наблюдательных отделений), согласно которому борьба «с коммунистическими организациями и большевистскими агентами» возлагалась лишь на наблюдательные пункты при штабах корпусов, дивизий и другие, подчиненные наблюдательному отделению. Комендантам городов и другим представителям власти запрещалось самостоятельно создавать наблюдательные органы. Виновных в неисполнении приказа предписывалось предавать суду[369].

Следующим шагом, как уже отмечалось выше, явилось создание особого отдела при штабе Русской армии – органа, объединявшего органы военной контрразведки и политического сыска.

8 июля 1920 г. генерал-лейтенант П.Н. Врангель своим приказом возложил на чинов «прокурорского надзора военного и военно-морского ведомства в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе» наблюдение за производством дознаний по делам о государственных преступлениях[370]. Все возникающие затруднения разрешались либо главным военным прокурором, либо прокурором судебной палаты. Таким образом, впервые с начала Гражданской войны власти предприняли попытку поставить под контроль чинов прокуратуры контрразведку и политический розыск.

Как повлияли проведенные организационные мероприятия на оздоровление обстановки в контрразведке – нет однозначного мнения среди участников тех событий и, соответственно, современных исследователей. Например, французский историк Н. Росс, сославшись на признание председателя Таврической губернской земской управы В.А. Оболенского, обращает внимание, что «разбои и насилия контрразведки почти прекратились, а уличенные в злоупотреблениях ее чины наказывались»[371].

В то же время биограф главкома Русской армией В.Г. Краснов пишет о нарушениях законности в Крыму, массовых арестах и преступных элементах в составе контрразведывательных органов[372].

Пожалуй, в определенной степени правы обе стороны. Надо полагать, попытки поставить работу контрразведки под контроль правоохранительных органов военными властями предпринимались. Но вряд ли они были результативными во время разгула преступности, активной работы большевистского подполья и не разрешенной кадровой проблемы в наблюдательных пунктах.

Однако руководителям врангелевских органов безопасности так и не удалось четко организовать работу оперативных подразделений. Иногда предпринятые усилия сводились на нет наличием в одном населенном пункте нескольких разыскных подразделений, имевших разную ведомственную подчиненность. Например, в Севастополе одновременно функционировали наблюдательные пункты особого отдела, Ставки, железнодорожный пункт № 12, особая часть штаба командующего флотом и государственный розыск. Руководимые различными учреждениями, эти структуры конкурировали между собой, тем самым проваливали агентуру друг друга и скрывали лиц, подлежавших аресту[373]. При этом, избежав ареста представителями одной контрразведки, можно было попасть в застенки другой.

Когда Русская армия вела оборонительные бои в Крыму, у руководителей врангелевской контрразведки не вызывал сомнения исход войны, поэтому они стали готовиться к подпольной работе. Для этой цели в Константинополе предполагалось создать законспирированную организацию для ведения разведывательной и иной подрывной деятельности против Советской России, а также для борьбы с большевистской агентурой. По некоторым сведениям, этот проект был реализован[374].

С падением белого Крыма организованное вооруженное сопротивление власти большевиков в европейской части России было прекращено.