Я направилась к окошку слева от стойки и громко постучала в закрытую дверцу. Прождав несколько минут, наконец услышала шум с той стороны, а потом дверца отворилась, и на меня взглянули большие карие глаза молоденькой девушки. Ее темные волосы закрывала белая косынка.

— Тебе чего?

— Я пришла пообедать.

— Пообедать? Обед уже прошел. Ты опоздала.

— Я попросту не успела, была очень занята.

— А ты что, новенькая? Не в курсе порядков?

— Каких порядков?

— Если опаздываешь, то нужно подойти к экрану и приложить руку. Раз ты здесь учишься, то твое имя есть в списках. У нас всегда остаются порции для не успевших явиться ко времени студентов.

Мне захотелось громко и очень некрасиво выругаться. Я ведь здесь не учусь.

— Подойди к экрану, приложи ладонь, и твоя порция выйдет на ленту раздачи.

— А откуда они у вас выходят? Блюда несвежие?

— С чего это несвежие? Мы готовим перед каждым приемом пищи, а блюда опоздавших, а таких обычно немного, помещаются в специальные холодильные отсеки. Иди, прикладывай ладонь.

Со вздохом я повиновалась, надеясь, что по какой-то случайности мое имя есть в списках учащихся. Ведь меня должны здесь кормить? Когда я приложила ладонь, то по гладкой поверхности экрана будто пошла рябь, а затем высветилось несколько имен. Я пробежала их глазами, но своего не нашла.

— Здесь нет моего имени.

— Как нет? Ты когда приехала?

— Вчера.

— Вчера? Так уже должно было появиться. Постой! Ты та аристократка, про которую вся академия жужжит?

— Да.

Поведение девушки внезапно из дружелюбного превратилось в подчеркнуто-холодное.

— Нас предупредили, что нужно оставлять одну дополнительную порцию. Получи.

Собеседница скрылась из виду, а через окошко на стойку передо мной выехало блюдо с тушеными овощами и какой-то неизвестной мне кашей. На подносе рядом лежала вилка, два куска свежевыпеченного хлеба и стоял стакан с розоватым питьем. Подняв все это ароматно пахнущее богатство, я уселась за ближайший стол и принялась неспешно есть маленькими кусочками, старательно удерживая вилку пальцами, которые уже немного подрагивали от голода.

Не будь я такой изголодавшейся, обязательно бы придралась к вкусу блюда, качеству продуктов, степени прожарки хлеба, но в этот момент еда казалась мне самой замечательной на свете! Я даже на одну маленькую толику стала лучше думать об Амире, который все же занес меня в этот их список, пусть и не в качестве ученицы.

— Эй, аристократка! — Я подняла голову и увидела, что девушка вышла в зал через неприметную дверь в стене. — У тебя сегодня, оказывается, отработка. Если ты не в курсе, то вечером явишься сюда в шесть часов.

Я неспешно прожевала еще кусочек, сделала маленький глоток из стакана, а после ответила:

— У меня есть имя, но ты можешь обращаться ко мне мисс Лавальеро.

— А я к элитам не обращаюсь.

— Что так?

— Происхождением не вышла, — с издевкой ответила девушка.

— Манерами, замечу, тоже.

— Сейчас покажу тебе плохие манеры! — Девушка бросилась к столу, явно собираясь схватить стакан с напитком, но я успела первой. Подняв стакан повыше, пригрозила:

— Вылью на твой передник!

Темноволосая кухарка резко остановилась, перевела взгляд на свой белоснежный передник, потом взглянула со злостью на меня, отвернулась и ушла обратно за дверь.

Я быстро покончила с едой, поскольку не перед кем было демонстрировать хорошие манеры, и поскорее вернулась в чулан. До вечерней отработки оставалось достаточно времени, чтобы сшить себе новую ночную сорочку, чем я, собственно, и занялась, безжалостно откромсав рукава у рубашки и решив пустить их на носовые платки.

Спустя пару часов я с гордостью взирала на новый предмет моего теперь крайне скудного гардероба. Пускай ночная рубашка получилась неприлично короткой, зато в ней было куда комфортнее спать. Подумав немного, решила пропустить под грудью тесемочку, чтобы присобрать ткань. Пусть щеголять в сем вызывающем наряде было не перед кем, но моя неистребимая тяга к красоте проявила себя даже в этой ситуации.

— Эй, аристократочка, а мы за тобой.

За дверью стояли давешние любители воровать чужие наряды. За их спинами маячила рыжеволосая Элинна.

— Нам велели вернуть твою одежду, так что держи! — Темноволосый Гер протянул грязный комок, в котором я признала свои свернутые как попало платья, включая и то чудесное нежно-голубое, бывшее на мне в день похищения.

— Это вам ректор велел вернуть?

Рыжеволосый Луз кивнул и торжествующе осклабился.

— Вы ее закапывали?

Парни пожали плечами, сделав вид, что совершенно не догадываются о происхождении земляных пятен на одежде.

— Я не возьму ее, пока вы не выстираете.

— Что? — Пораженный возглас вновь прозвучал синхронно.

— Что слышали. Я не стану брать обратно грязную одежду. Вы воровали чистую, вот и возвращайте чистую.

— Слушай, элита, лучше не нарывайся.

— А то что?

— Мы скажем ректору, что все тебе отдали.

— А я скажу, что не отдали.

— Так она видела, что отдали. — Луз указал пальцем на пораженно замершую Элинну. — Слышь, Элька, подтвердишь Сенсарро, что мы ей все вернули, поняла?

Элинна подняла повыше голову, пожала плечами, как недавно парни, и ответила:

— А я почем знаю, что вы ей вернули? Я в этом грязном комке вообще одежду не признаю.

— Да вы что, бабы, сговорились, что ли? Как мы женское тряпье стирать-то будем? Нас же все засмеют.

— Тогда ступайте и жалуйтесь на нее Амиру, — невозмутимо ответила Элька.

— Вот гадина! — пробурчал под нос Луз, и не знаю даже, кому именно он это адресовал, но подозреваю, что все-таки мне. Потом Гер бросил комок под стену чулана, заявив: — После заберем.

Я крайне смутно представляла себе, что означает отработка в столовой, а когда узнала, что должна буду чистить и мыть овощи, то едва не устроила очередной скандал. Все-таки виерская академия влияет на меня слишком плохо, умение держать чувства под жестким контролем — черта, присущая истинным аристократам, а я в последнее время то и дело срываюсь.

— И как это делать? — спросила я у темноволосой кухарки, которая весело болтала о чем-то с Элинной.

— Как хочешь, так и чисти, — огрызнулась девушка.

Я взяла большой продолговатый овощ, бросила взгляд на насупленных парней, которые довольно ловко орудовали ножами, и попробовала счистить тонкую шкурку на себя, как это делали они. Нож глубоко врезался в мякоть, я вытащила его обратно и предприняла новую попытку. Второй раз повезло еще меньше, нож скользнул по гладкой поверхности и полоснул меня по ладони.