Гражина вздохнула:

– Ну, вот... Я ведь старше сестры на восемь лет, а никогда не была замужем! И Мона тоже...

– Но она ведь была разведена?... – тихо напомнил следователь.

– Вот именно. Этот тип сперва ей сделал ребенка, а затем сделал ноги! – фыркнула Гражина. Дверь отворилась, и в комнату заглянуло заспанное девичье личико.

– Тетя Гра, – улыбнулась девочка.

– Сейчас, – отмахнулась Гражина Грапс. – Следователь уйдет – и мы спустимся...

Девочка затворила дверь, и Гражина вздохнула, поправив кудри.

– Мы собирались пойти есть мороженое в кафе, – сообщила Гражина Грапс следователю.

– Хорошая девочка, – счел нужным сказать Тайво Рунно.

– Но что ее ждет? – перебила его Гражина Грапс. – У моей сестры было высшее филологическое образование, а зарабатывала она на жизнь простой массажисткой.

– Я в курсе, что она была очень дорогой массажисткой, – улыбнулся следователь. – К ней записывались за две недели.

– Ах, бросьте! – Гражина Грапс покачала головой и передразнила: – Дорогой массажисткой...

– Но разве не так?... Мона Грапс делала массаж всей городской элите, – напомнил Тайво Рунно.

– Она так много знала про эту элиту, – вырвалось у Гражины, – что теперь лежит в могиле!..

– Что же такого знала ваша сестра? – с улыбкой поинтересовался Тайво Рунно. – Про кого, например?...

У Гражины Грапс вытянулось лицо, она о чем-то напряженно думала.

– Скажите хотя бы, у кого Мона работала перед смертью?

– Хорошо, я скажу. – Гражина Грапс положила руки на стол. – Последние полгода, в числе прочих, она массажировала эту шлюху Рейтель!.. Сестра ежедневно ездила к ней, потому что та ей очень хорошо платила. Ведь у этой шлюхи денег куры не клюют!

– Вы имеете в виду?... – закашлялся следователь.

– Жену Валду Рейтеля, – кивнула Гражина Грапс. – Мона рассказывала, что у той куча мала любовников...

– Но у Хелин Рейтель интересный и не старый муж, зачем ей связи на стороне? – Рунно недоверчиво улыбнулся.

– Откуда я знаю, с чего бесятся эти богатые штучки? – вопросом на вопрос ответила Гражина Грапс. – Мона, к вашему сведению, делала очень хороший эротический массаж.

– Да? – как можно нейтральнее произнес следователь. – Вы имеете в виду?... – И, покраснев, Тайво Рунно описал в воздухе что-то похожее на кувшин.

– Ну да, конечно, – кивнула Гражина Грапс. – А вы думали, она массажировала радикулитные спины и ревматические шишки?... Как бы не так! Мона рассказывала, что эта Рейтель просила ее знакомить с определенными молодыми людьми, в которых она была заинтересована.

– И ваша сестра знакомила?

– А почему бы нет?... Мона знала каждую собаку в городе и столько всего знала про нее саму... Про Хелин.

Следователь кивнул.

– Я как раз и предполагал... – начал он.

– Тетя Гра, – в проеме двери снова показалось лицо девочки. – Так мы идем?...

– Идем-идем! – вскочила Гражина Грапс. – Ничего больше сказать не могу, знаете ли... Я не сторонница домыслов, но уверена на сто процентов, что к смерти моей сестры причастен кто-то из ее бывших клиентов.

– Кому она делала эротический массаж?... – уточнил следователь.

– Вполне возможно. Ни на одного радикулитника грешить не буду, – сестра Моны Грапс поджала губы.

Женщина средних лет шла по городу и улыбалась...

Тайво Рунно удивленно посмотрел ей вслед. Женщиной была Александра Ивановна Котова.

«Женщины, – подумал Рунно. – Ах, женщины... Не прошло и года, как она вдова, а уже идет и улыбается!.. Хорошо, что я не женился, черт дери этих улыбчивых женщин!»

«Или – или... – думала в эти минуты Сандрин, разглядывая вечерние подсвеченные витрины. – Почему в жизни всегда или – или... Почему нельзя и то и это, почему люди так жадничают в отношении собственных чувств и категорически не разрешают чувствовать другим?... Мы боимся любить и боимся, если полюбят нас. Мы боимся жить, и нам неприятно, если кто-то другой не боитсяи живет на всю катушку, ну, прожигает свою жизнь вдрызг!..» – размышляла Сандрин, сворачивая на свою улицу к дому, в котором снимала комнату с видом во двор.

Тайво Рунно задумчиво глядел вслед Сандрин, наверное, с минуту, и лишь когда она скрылась за угловым домом, целенаправленно устремился на улицу Килек, где жил владелец собаки, который видел наезд иномарки на массажистку Мону Грапс около полутора месяцев назад.

«Как быстро летит время, – думал следователь, глядя на номера частных домов. – Как же быстро... Я уже старик, а ведь родился не очень давно».

– Пришли?... – спросил пожилой гражданин не титульной национальности, впуская следователя в калитку. – Это вы мне звонили?...

– Вас зовут, э-э-э... Владимир Иванович? – уточнил Тайво Рунно. – Кабыстов, да?...

– Кабыстов, – кивнул тот, успокаивая маленького жирного мопса, который старательно облаивал следователя с той самой минуты, как Тайво Рунно поскребся в их калитку.

– Мона Грапс, – следователь снял очки и зажмурился. – Эстонка, тридцати восьми лет. На нее был наезд на пешеходном тротуаре на пересечении улиц Килек и Шпрот, и вы – единственный свидетель.

– Помню, – смущенно улыбнулся Кабыстов.

– Вы выгуливали свою собаку? – напомнил Тайво Рунно, неодобрительно глядя на мопса.

– А чего ее выгуливать?... Присаживайтесь, – кивнул на скамейку перед небольшим домиком Владимир Иванович Кабыстов. – Мы просто гуляли с Джульеттой, дышали воздухом.

Страшненькая Джульетта зарычала и тявкнула.

– Вспомните, пожалуйста, подробности, – вздохнув, попросил Рунно.

– Да ради бога!.. Ее сбила ночью машина на пешеходном тротуаре улицы Килек... Совсем неподалеку отсюда, пойдемте, покажу.

– А кто сбил, вы видели? – уточнил следователь. – Потом посмотрим, на обратном пути, хорошо?...

– В машине сидела женщина. – Почесав у Джульетты за ухом, Кабыстов вздохнул. – Я уже рассказывал все дознавателю.

– Было уже темно, – напомнил следователь. – Вы видели ее?... Опишите подробней, пожалуйста...

– Машину или блондинку?...

– А там сидела блондинка, вы точно помните?... – привстал Тайво Рунно.

– Блондинка с длинными волосами, даже в темноте за стеклом я видел ее хорошо, – наконец сказал Кабыстов.

– А вы сможете узнать ее? – кивнул следователь. – Блондинку легко запомнить!

– Только не в Эстонии, где каждая вторая – блондинка, – пожилой владелец собаки улыбнулся.

– А сколько ей лет, на ваш взгляд? – как можно нейтральней спросил следователь.