Лес оказался совсем небольшим. Одно название – лес, на самом же деле – рощица. По справилась быстро. И только когда корзина опустела, она вдруг вспомнила о подруге, оставшейся позади. Без особенного волнения вспомнила – восторг триумфатора так подогрел ее юную кровь, что ей хотелось хохотать, запрокинув лицо к небу, танцевать среди этих болот. Радость выполненной миссии была подобна мощной анестезии. По больше не чувствовала ни мышечной ломоты, ни моральной усталости.

По позвала подругу по имени, сначала тихонько, затем громче, но никто ей не ответил. Перепрыгивая с кочки на кочку, но всё равно иногда проваливаясь по щиколотку в торфяную жижу, она добралась до кромки Кровавого леса и увидела собственные следы. Значит, вот то место, где они расстались с подругой. Теперь казалось, что это случилось целую вечность назад, хотя на самом деле едва ли прошло больше четверти часа.

По растерянно остановилась. Лес шелестел, торжествовал, вскидывал ветви в ритуальном танце, прославляющем сытость. По хоть и была опьянена гордостью победы, осознавала, что задерживаться здесь опасно, потому что для этих существ она ничем не отличается от мяса, соком которого пропиталась ее опустевшая корзина.

Она открыла рот, чтобы в последний раз окликнуть подругу, как вдруг приметила предмет, белеющий на темной пульсирующей земле. Прищурившись, По наклонилась и тут же отпрянула – это была человеческая рука, не отрубленная, но как будто оторванная – из кровавого месива торчал обломок кости. По приметила простой ракушечный браслет вокруг запястья. У людей, которые сидели в клетках, отбирали все украшения и одежду перед тем, как разрубить их на кусочки. Считалось, что болотному чудищу нужна только плоть, а любые чужеродные предметы мешают его пищеварению. Да и сам браслет… По видела его сотни раз. У нее самой был такой же. Это была рука ее подруги.

Вдруг резкая огненная боль пронзила ее лопатку. Подскочив, словно обожженная огнем, она обернулась и увидела, что дерево тянет к ней усеянную шипами ветку.

И тогда По побежала.

Остановилась она только на половине пути к деревне. Корзину по дороге потеряла.

Тот вечер, когда она, бледная, падающая с ног от усталости, в окровавленном платье, выбежала из джунглей навстречу уже потерявшей надежду толпе, запомнился По как самый счастливый в ее жизни.

Ее чествовали как королеву. Мать стояла перед ней на коленях и плакала, целуя ее ладони. Все жители деревни по очереди подходили к По и заключали ее в объятия. Ей приносили дары, в честь нее пели песни. На следующее утро им с матерью выделили самую лучшую хижину. Теперь По была освобождена от любой работы и имела право на лучший кусок за обедом, причем все не просто смирились с ее новым особенным статусом, но и радовались ему как дети. Всем казалось, что черные времена остались позади.

У Кровавого леса появился новый Хранитель.

* * *

В первый раз поход к клеткам дался Софии с трудом. Она заранее убедила себя, что не позволит совести заглушить инстинкт самосохранения. Действовала как робот – наполнить огромный таз подслащенным рисом, бросить сверху горсть переспелых бананов, обойти клетки одну за другой.

– Когда нас выпустят? Помогите мне… У меня есть семья, две дочери… – обратился к ней один из пленников.

София даже глаз на него не подняла, смотрела в пол, затем, хмурая, отошла. Он что-то еще бормотал ей в спину. Главное, не встретиться ни с кем взглядом.

В первый вечер она много плакала, как будто в сердце открыли кран. Никак не могла остановиться. Наверное, это был единственный случай, когда и Старик, и вслед за ним другие жители коммуны отнеслись к ней со снисходительным сочувствием. Обычно Софию воспринимали как отщепенку, как женщину на грани. Вечное слабое звено. Но в тот вечер сам Старик навестил ее хижину, а ведь последние годы он жил настолько уединенно, что предпочитал поручать важные разговоры кому-то из своих немногочисленных приближенных.

– Ты умница. Справилась хорошо, – сказал он.

Смотрел при этом так, словно в душу ей заглядывал. О Старике все говорили, что ему невозможно соврать.

– Я не…

– Не стоит. – Он не дал ей объясниться. – Дальше будет легче. С каждым днем тебе будет легче. Это твой шанс. Доказать свою силу.

Его слова показались ей удивительными, ведь на острове было запрещено даже упоминать Большую землю. И София до того дня не была даже уверена в том, что Старик знает, кто она. А он, оказывается, был в курсе всех ее душевных метаний и сомнений.

– Все в тебе сомневаются. И сегодня еще ничего не доказано. Но ты сделала шаг. И скоро постигнешь эту разделенность. Есть они, и есть мы. Этот порядок поддерживался здесь сотни лет.

– Она просто слабая женщина, – задумчиво произнес Роман, когда поникшая спина Софии скрылась за деревьями. – Всё можно сделать быстро.

Лариса придвинулась к нему ближе.

– Что ты имеешь в виду? При ней почти всегда охрана, если ты не заметил.

– Вовсе нет. Охрана бдит, только когда она заходит в клетку. Еду она приносит одна. А вот ключи у нее всегда при себе, на поясе болтаются.

– К чему все эти наблюдения? – Лариса устало откинулась назад.

Она провела в клетке всего несколько дней, но вязкая апатия быстро поглотила все остальные чувства. Не то чтобы она окончательно смирилась, но с каждой минутой таяли и ее силы, и ее жажда жизни, которая еще недавно казалась и вовсе неиссякаемой.

– Ты же понимаешь, что происходит. Они забирают нас по одному. Они нас плохо кормят. Им все равно, мы не жильцы, и они об этом знают. Мы не можем долго канителиться, шанс только один, – горячо шептал Роман.

– Ты собираешься дать ей по башке и сбежать? – зевнула Лариса. – Думаю, тебя поймают и убьют сразу же.

– И что? Нас и так убьют. Но это шанс… Видишь, сразу за клеткой тропинка, которая ведет в джунгли?

– А зачем ты рассказываешь это мне? – Лариса стряхнула с себя морок подступающего сна, пелену слабости, которая, видимо, была защитной реакцией ее измученного тела. – Ты думаешь взять меня с собой?

– Я думаю, что ты тут единственный человек, который на меня смотрит, – как-то нехорошо усмехнулся Роман. – А если у тебя не атрофировано внимание, значит, теоретически ты можешь мне помешать. И этого не случится.

– Вот как… А ты считаешь, там, в джунглях, есть где укрыться? Я точно знаю, что мы на острове…

– Я ничего не считаю, – хмуро перебил ее Роман. – Но я точно знаю, что с нами произойдет, если мы останемся здесь. Я видел это своими глазами. Поверь мне на слово – тебе не понравится такой финал.

* * *

Настя провела в клетке всю ночь, на рассвете ей даже удалось на несколько часов погрузиться в вязкий поверхностный сон. Это было поразительно, но пробудилась она бодрой, с ясным сознанием. Легко поднялась на ноги, размяла затекшую спину. Немного постояла на голове – в одном из реабилитационных санаториев, в которые регулярно отправляла ее мать, были занятия йогой, и Настя надолго увлеклась. У нее было гибкое податливое тело и очень много свободного времени.