– Алана полагает, что виновниками этого нападения могут быть ее жених и мать. Миссис Малоун подстрекала младшего Хеменуэя, разжигая его ревность и уязвляя мужское самолюбие прозрачными намеками. Вы же знаете, что миссис Малоун умеет интриговать.

– А что вы разузнали о Хеменуэе-старшем и его странном обычае стричь женщинам волосы? – спросил Вулф.

Тревор покачал головой.

– Старший Хеменуэй не причастен к грязным делишкам сына и Малоуна. Однако если он действительно тот человек, который убил твою мать, и если он узнал, кто ты на самом деле, можно предположить, что Хеменуэй-старший жаждет лишить тебя жизни, чтобы убрать свидетеля своего преступления, совершенного в далеком прошлом.

– У меня есть еще кое-какая интересная информация, – сказал Томпсон. – Я получил известие, что один из капитанов бостонской полиции пропал после нападения на Вулфа.

Тревор нахмурился.

– Он как-то был связан с Вулфом?

Томпсон кивнул.

– Это тот самый парень, который задержал Вулфа в полицейском участке. Капитан работал на Хеменуэя.

Волнение охватило Вулфа, но он был так слаб, что не смог отреагировать на слова капитана.

Тревор насупил брови.

– Вулфу необходимо как можно быстрее уехать из этого города.

– А как же Алана? – спросил Томпсон. – Может быть, следует ограничить ее визиты?

Вулф замычал, протестуя против такого решения. Он был уже не в состоянии членораздельно говорить.

Тревор хмыкнул.

– Вот вам и ответ, Томпсон.

Канун Рождества

Белый пушистый шарик уютно устроился на коленях Аланы и мирно уснул, лежа кверху брюшком. Алана погрузила пальцы в густой мех щенка и почесала его животик.

– Он такой милый, спасибо.

Вулф кивнул. Он сидел у пылающего камина, откинув голову на спинку кресла-качалки и медленно покачиваясь. За окном сгущались сумерки.

Вулф сильно изменился за последнее время, его задумчивость и отстраненность беспокоили Алану. Резкая перемена произошла с ним сразу после визита Тревора. Вулф больше не подшучивал над Аланой. Почему он стал таким молчаливым? Завтра, в Рождество, Алана не сможет прийти к нему. Ей нужно провести праздник с семьей, чтобы не вызвать подозрений. Алана уже заранее страдала от того, что долго не увидит Вулфа.

Мысль о том, что сегодня вечером ей придется вернуться домой и отпраздновать в кругу скучных друзей семьи свой двадцать четвертый день рождения, пугала Алану. На ее глаза наворачивались слезы.

Оранжевые отблески огня играли на лице Вулфа. Глядя на его губы, которые уже почти зажили, Алана почувствовала волнение.

– О чем ты думаешь, Вулф? – отважилась спросить она.

Он пожал плечами, не сводя с нее глаз.

Тяжело вздохнув, она поднялась со стула, собираясь уходить.

– Меня ждут родители.

Пушистый щенок, до смерти уставший от ласк маленькой Мэри, взвизгнул в ее руках и снова заснул. Вулф с трудом поднялся из кресла.

– Не надо, прошу тебя, не вставай! – попыталась остановить его Алана.

Она коснулась теплой рукой щеки Вулфа и хотела направиться к двери, однако он обнял ее за талию и привлек к себе. Щенок оказался зажатым между ними. Кровь прилила к лицу Аланы, ее сердце бешено колотилось, грозя выпрыгнуть из груди. Ей почему-то хотелось плакать. Почему их отношения стали столь напряженными? Что случилось?

Вулф погладил щенка и нащупал ее руку. Алана прижалась щекой к его груди и услышала учащенное биение его сердца. Значит, он только хотел казаться спокойным и равнодушным. Алана не желала расставаться этим человеком!

– О, Вулф, я буду сильно скучать по тебе, – прошептала Алана.

Вулф хотел, но не посмел поцеловать Алану. Из его уст вырывалось прерывистое дыхание.

– Я тоже буду скучать по тебе, – прошептал он и, выпустив ее из своих объятий, направился к окну. Раздвинув шторы, он увидел стоявшие у крыльца сани. – Хорошего Рождества.

Стук ее каблучков по паркету эхом разнесся по дому и затих на лестнице. Вскоре Вулф увидел Алану у саней вместе с Томпсоном и Старым Китайцем. Когда она уехала, Вулф снова опустился в кресло-качалку и стал смотреть на огонь, пылавший в камине.

Мысль о том, что Алана вернулась домой, к родителям, причиняла ему боль. Она родилась двадцать четыре года назад, и завтра исполнялось двадцать четыре года трагедии, произошедшей с его матерью и изменившей всю жизнь Вулфа. Оба эти события произошли неподалеку от того места, где он сейчас находился. Вулф провел ладонью по лицу. Ему захотелось выпить, но он не знал, есть ли в доме капитана виски.

– Можно я посижу с вами? – раздался с порога голос Марты. Она держала в руках серебряный поднос, на котором стояли графин с вином и два хрустальных бокала. – Не вставайте!

Однако Вулф уже поднялся на ноги. Взяв у Марты поднос, он поставил его на маленький столик и снова сел. Марта устроилась рядом с ним, опустившись в соседнее кресло.

– Я всегда рад вам, Марта, вне зависимости от того, приходите вы с вином или без. Но признаюсь, вино сейчас как никогда кстати.

Наполнив два бокала, Вулф протянул один из них хозяйке дома. Потягивая вино, Вулф следил за танцующими языками пламени.

– Мне кажется, я знаю причину вашего упорного молчания, – наконец заговорила Марта. – Мысли об Алане причиняют вам боль.

Комок подкатил к горлу Вулфа.

– Возьмите ее с собой, – промолвила Марта.

– Что?! – Вулф изумленно уставился на собеседницу. По серьезному выражению ее глаз он понял, что она не шутит. – Я с трудом спускаюсь по лестнице, а вы предлагаете мне взять Алану с собой? О боже, Марта, я едва осилил поездку к пристани, чтобы забрать собаку.

– До весны вы не сможете уехать в Англию. Думаю, вы вряд ли выздоровеете раньше. Избавьте Алану от беды, которая ей грозит, – подавшись вперед, горячо сказала Марта. – Прошу вас, сделайте это, пока не поздно!

– А что я буду с ней делать потом, когда улажу свои проблемы? Сниму дом под соломенной крышей и поселюсь в нем с Аланой, привыкшей к роскоши? После того, как мы завершим расследование, Алане не нужно будет общаться с Хеменуэями, и она сможет продолжать жить в Бостоне или уехать на ферму к Старому Китайцу. Нет смысла вмешиваться в ее судьбу, – процедил Вулф сквозь зубы, чувствуя, что от напряжения у него сводит челюсти.

– Хотите знать, что я думаю по этому поводу?

– А у меня есть выбор?

– Вы не настолько бедны, чтобы снимать жалкий домишко под соломенной крышей. Кроме того, если даже мы найдем половину тех денег, которые принадлежат вам по праву, у вас не будет недостатка в…