– Ну, ладно, поехали дальше, – сдался Вулф. – Итак, ты выяснила, что мисс Малоун хочет завести щенка. А ты знаешь, где их можно купить?

Маленькая Мэри кивнула.

– Как-то я была с папой в магазине мистера Хиггинсона, и, когда папа разговорился со своим знакомым, мистер Хиггинсон сказал мне, что я могу купить одного из его щенков перистой… ну, одним словом, той самой породы, о которой я говорила. Он обещал никому не продавать их пока.

– А у тебя хватит денег на такой дорогой подарок?

– О, да! Папа дал мне целую кучу монет!

Девочка открыла коробку из-под сигар и сунула ее под нос Вулфу. В коробке лежали какие-то пуговицы и мелкие иностранные монеты.

– Но как же ты собираешься сохранить в секрете свой подарок? Ведь Алана наверняка увидит щенка у тебя дома.

– Я решила купить его накануне Рождества, перед самым днем ее рождения.

Вулф улыбнулся. Он решил съездить в магазин Хиггинсона и купить этого щенка.

– Отлично! Пусть это будет сюрпризом для Аланы! Что касается меня, то я клянусь держать язык за зубами.

– Вот и хорошо! – Маленькая Мэри спрыгнула с кровати, едва не рассыпав содержимое коробки. – Мне надо идти, пока мама не хватилась меня.

Через несколько минут в комнату вошла Алана.

– Добрый день, – поздоровалась она и, взяв расческу, склонилась над Вулфом.

Вулф потянул носом.

– Ты пила чай с бергамотом, – заявил он.

Алана отпрянула от него, покраснев.

– Прошу прощения. Обычно в это время суток я ложусь немного отдохнуть, но поскольку ты теперь днем не спишь, я решила, что будет лучше выпить чаю и взбодриться.

Заметив что-то на полу, Алана наклонилась и подняла монетку, выпавшую из коробки Мэри. Вулф засмеялся, но тут же поморщился от боли.

– Черт возьми, мне все еще больно улыбаться.

Алана с упреком посмотрела на него.

– То, что я пила чай, тебе рассказала Мэри, не так ли? – в ее голосе слышалось осуждение.

– Надеюсь, у тебя есть чувство юмора? Мне нужно время от времени немного развлекаться, чтобы не сдохнуть от скуки.

Алана подошла к комоду и положила на него расческу.

– Черт возьми, я не знаю, чего от тебя ждать дальше, – промолвил Вулф. Он следил за движением ее бедер и чувствовал тяжесть в паху. – Если бы я не был сейчас прикован к кровати, тебе было бы несдобровать.

Алана придвинула стул к кровати и села. На ее губах играла лукавая улыбка.

– Значит, сейчас я нахожусь в полной безопасности, оставаясь с тобой наедине?

Вулф, пересилив боль, протянул руку.

– Ляг рядом со мной, Алана.

На ее щеках выступил яркий румянец.

– Не дури, Вулф!

– Тебе же ничего не грозит, – стал он уговаривать ее.

К его удивлению, она поддалась на его уговоры и осторожно прилегла на край кровати, стараясь не прикасаться к Вулфу.

– Придвинься ближе, – попросил он.

– Я боюсь причинить тебе боль.

– Ну, тогда, по крайней мере, распусти волосы. Сделай хоть что-то приятное для меня!

– Думаю, мне не стоит этого делать.

Алана придвинулась к нему поближе и осторожно коснулась щеки кончиками пальцев. Несмотря на раны, которые все еще причиняли ему боль, Вулф почувствовал возбуждение.

– Скажи, Алана Малоун, считаешь ли ты меня своим рыцарем в сияющих доспехах?

Она кивнула.

– Но только на твоих доспехах образовалось несколько вмятин.

– Хуже всего то, что я не могу сейчас поцеловать тебя.

– Закрой глаза, – прошептала она. – Тебе нельзя перенапрягаться.

Алана коснулась его век, а затем дотронулась до золотого кольца в ухе.

– Хорошо, что ублюдки не вырвали эту серьгу.

Отчаянье охватило Вулфа. Бандиты похитили у него самое дорогое – сережку матери, с которой он никогда не расставался. Но Вулф не хотел говорить об этом Алане. Исходившее от нее тепло и ее нежные прикосновения вскоре усыпили его. Он погрузился в крепкий сон.

Когда Вулф проснулся, он сразу ощутил, что лежит один. Алана ушла. Он понимал, что близился вечер и ей было нужно уйти, но чувствовал страшную пустоту. В голове все еще туманилось от последствий страшного удара и сильнодействующих лекарств, которыми его пичкали. Тем не менее Вулф постарался собраться с мыслями.

Должно быть, он долго спал. В комнате горела лампа, Вулф ощущал ее свет сквозь опущенные веки. И еще он чувствовал, что был в комнате не один. Вулф наконец открыл глаза и огляделся.

В кресле, стоявшем поодаль от кровати, сидел мужчина, вытянув длинные худые ноги в сапогах. Его широкие плечи и голова прятались в тени. Тем не менее Вулф узнал гостя и крякнул от удивления. Это был Тревор Андруз.

– Знаю, о чем ты сейчас подумал, – шутливо сказал Тревор. – Томпсон пускает к себе в дом невесть кого. Я прав? – Он вдруг посерьезнел. – Господи, ты выглядишь ужасно, краше в гроб кладут.

Вулф застонал.

– Ты как был заносчивым французским креолом, так и остался им, – сказал он и поморщился от боли. Ему было трудно говорить. – Я думал, ты уплыл в Китай.

Тревор покачал головой.

– Когда Селина узнала, что мой отец болен, она настояла, чтобы мы изменили планы. Две недели мы уговаривали отца продать плантации и переехать в Англию, но он решительно отказался, поэтому нам пришлось уехать без него. В конце октября мы обосновались в Ливерпуле, где я возглавил главный офис нашей компании.

– Значит, ты проделал столь долгий путь из Англии в Америку только для того, чтобы увидеться со мной?

– Собственно говоря, я приехал в Бостон, чтобы встретиться с кораблестроителями, которые построили для нашей компании новый клипер. И оказавшись здесь, я решил проведать тебя. Томпсон рассказал мне, что случилось.

Тревор подошел к кровати.

– Когда на тебя напали, я был уже в пути, на борту судна, бороздившего воды Атлантики. В свое время ты выручил меня из беды, Арчибальд Грей, я не забыл об этом.

– Ты вспомнил об услугах, которые я тебе оказал в качестве детектива и следопыта, Тревор. Но прошу тебя, не упоминай здесь моего имени!

Тревор положил ладонь на руку друга. Выражение его лица стало серьезным.

– Не беспокойся, Вулф, я в курсе твоих проблем. Я приехал сказать, что сделаю все возможное, чтобы мы выпутались из этой передряги.

Мы? Вулфа поразило это слово. Тревор воспринимал проблемы друга как свои собственные.

– Спасибо, – пробормотал Вулф.

Он не привык к тому, что люди, пусть даже друзья, заботятся о нем, предлагают свою помощь, принимают близко к сердцу то, что произошло с ним. Вулф был растроган и отвел глаза, чтобы скрыть обуревавшие его эмоции.