Ислам с сомнением посмотрел на Габбаса и уточнил:

– О чем ты, брат?

– А ты не знаешь? Завтра нас убьют. Мы все увидим Аллаха.

Утром за ними и в самом деле пришли. Спустили лестницу вниз и приказали вылезать. Они вскарабкались наверх. Яму окружали афганские коммандос. У них было оружие, два пластиковых щита и электрические стрекала для скота, которые сюда привезли американцы. Руки пленников сковали одноразовыми пластиковыми браслетами.

– Пошли! – раздалась команда.

Чуть в стороне стоял небольшой микроавтобус, за ним бело-желтое такси и внедорожник. Солдаты загнали арестантов в микроавтобус и захлопнули дверь. Кузов был отделен от водительского места глухой перегородкой, ручки на дверце внутри не было.

Сначала было тихо, потом заработал двигатель.

– Что это? – спросил Ислам, стараясь контролировать свой голос.

– Видел такси, брат? – осведомился Габбас.

– Да.

– Эта машина – бомба.

– Откуда ты знаешь?

– Я сам ее сделал. Солдаты вывезут нас за город, посадят в такси и подорвут. Они часто так делают, говорят потом, что машина взорвалась при перевозке заключенных. Скоро мы увидим Аллаха, брат.

Ислам промолчал, потому что не знал, что и сказать.

– Боишься, брат?

– Нет… нет.

– Это правильно. Нам нечего бояться. Мы все станем шахидами и попадем в рай. Пусть они боятся!

Фургон какое-то время катился по колдобинам, сильно трясясь. Видимо, это была территория военной базы. Потом тряска резко прекратилась, гул двигателя стал выше. Значит, машина выбралась на шоссе и прибавила скорость.

– Ты знаешь символ веры, брат?

– Да, знаю, – ответил Ислам.

– Давай почитаем его вместе. Мне тоже надо быть сильным.

Они ехали около получаса, потом остановились. Исламу было страшно как никогда в жизни, но он читал шахаду, символ веры, и крепился. Габбас тоже читал, а Ибрагим сидел молча. О его присутствии в этой темноте говорили только дыхание и тяжелый, звериный запах тела.

Потом послышались шаги, раздался лязг, и дверь открылась.

– Выходите, сыны свиньи!

Пленники переглянулись, потом полезли наружу.

– Аллах покарает вас огнем за бесчестие, – негромко сказал Габбас и получил удар током от стрекала.

– Пошел!

Такси уже стояло на обочине. Арестантов пинками погнали до него, сняли с них наручники и запихали внутрь. Чуть подальше замер тяжелый бронетранспортер, в каких обычно ездил афганский спецназ. Откуда он тут взялся – неизвестно. Солдаты сгрудились возле него.

Исламу досталось переднее пассажирское место, где ему было почему-то очень неудобно. Он взглянул себе под ноги и выяснил причину этого. На полу машины стоял большой тяжелый аккумулятор от грузовика. Провода от него уходили назад, к багажнику.

На востоке, над горами открытой раной багровел рассвет. Габбас негромко читал молитву.

Первый выстрел прозвучал как удар камешком по железу. Звук был хлестким и четким. Только когда загремел автомат, а за ним еще один, пленники поняли, что дело неладно.

– Стреляют!

Ислам открыл глаза. Он сидел впереди и хорошо видел, что один афганский коммандос лежал на дороге ничком, другой стрелял, спрятавшись за массивную тушу бронемашины.

– Выбей стекло!

– Что?

– Разбей стекло! – заорал Габбас с заднего сиденья.

Ислам ударил по лобовому стеклу кулаком раз, потом второй, но ничего не добился, лишь раскровенил руку. Все дверцы машины были заблокированы.

– Боковое! Разбей локтем!

– Что?

Ислам ударил локтем по стеклу, руку прострелило болью. Его тошнило. Спереди глухо загремел крупнокалиберный пулемет, установленный на тяжелом броневике.

– Давай!

Пуля ударила по лобовому стеклу машины, срикошетила от стойки. Ислам почувствовал, как теплая кровь поползла по лбу.

– О, Аллах!..

– Давай!

Габбас полез вперед. В этот момент Ислам, собрав в кулак все свои силы и мужество, ударил левой рукой по лобовому стеклу, ослабленному попаданием пули, и оно вдруг неожиданно легко вывалилось почти на две трети.

Воля к свободе и сильнейшее, звериное желание жить подсказали парню, что надо делать. Ислам был щуплым, невысоким, легко пролез в дыру и вывалился на капот. Афганские коммандос не видели, что происходит. Они были заняты подавлением огня снайперов, работавших по ним.

Ислам повернулся, протянул руку. Габбас изо всех сил ухватился за нее и полез из машины. Ему тоже довольно легко удалось выбраться. Он был среднего роста, худой. А вот коренастый здоровяк Ибрагим, сидевший за рулем, застрял в машине. Еще одна пуля камешком щелкнула совсем рядом.

Габбас рванул Ислама за руку.

– Нет времени, бежим!

Дорога здесь шла по насыпи высотой в несколько футов. От падения с нее машины предохранял бетонный отбойник. Беглецы перевалились через него и под грохот автоматных и пулеметных очередей покатились вниз, обдирая кожу о камни. Когда они уже были у самого низа, машина взорвалась.

Грохнуло так, что Ислама, который только начал подниматься на ноги, сшибло на землю. Оглушенный, ошеломленный, не понимающий, что происходит, он лежал на земле. В ушах его шумели многие миллионы цикад. Обломки металла, камни падали рядом и прямо на парня. Все кругом заволокло дымом.

Потом кто-то потянул его за руку. Он увидел, что это Габбас. Его товарищ по несчастью тоже выжил. Габбас открывал рот, но говорить у него почему-то не получалось.

Отплевываясь кровью, Ислам последовал за ним. В нескольких метрах от этого места текла небольшая грязноватая речушка. Зеленка, окружающая ее, скрыла их и сделала невозможными поиски по следу.

– Похоже, брат, Аллах не оставил нас, услышал наши молитвы. Правильно говорят, что обращение угнетенного Всевышний принимает немедленно.

Они брели невдалеке от дороги, но старались, как говорится, не отсвечивать. Все зависело от того, видели ли что-то афганские коммандос, уцелел ли кто из них. Если кто-то из солдат заметил, как они сбежали, если кто-то видел хотя бы выбитое стекло машины в последний момент перед взрывом и остался жив, то власти начнут их поиски, могут поднять беспилотники. Если нет, просто спишут со счетов. Они должны были умереть, так и получилось. В любом случае какое-то время будут идти разборки на месте подрыва, и это время у них есть.

– Я не верил в знамения Аллаха. Напрасно!

– Да, брат.

Они немного пришли в себя и брели, поддерживая друг друга.