* * *

– Все! – провозгласил Борис, демонстративно разлегшись на краю сцены Театра памяти в позе охотника с картины «Завтрак на траве». – Баста! Лично я больше никуда отсюда не тронусь, пока мне четко и аргументированно не объяснят, куда, зачем, что мы там будем делать, и главное, чем все это кончится. Хватит искать приключений на свою задницу…

– Борь… – Грета тронула его за рукав. – Эй, ты чего такой сердитый?

– Я не сердит. Я раздражен. – Борис кивнул в сторону Вергилия. – Толку от нашего духа? Из него проводник – как из дерьма пуля, простите мой французский. Только языком чесать и умеет, и каков расклад? Вера лишилась души. Я – тоже. Ты не понимаешь, что будет дальше? Остались только ты и Леша. Последние попытки. А если мы посмотрим два воспоминания и так и не узнаем ее имя? Что тогда? Платить больше нечем. Будем болтаться в Дереве, пока ведьма не соизволит нас сожрать? Ну уж нет. Мы никуда не побежим и никого не поцелуем. Будем тут сидеть. И думать. Голова на что? Должен быть выход.

– Юноша, постойте… Одумайтесь… Вы просто не понимаете, что…

– Даже не вмешивайся, трепло! – рявкнул Борис на Вергилия с неожиданной злобой. – Болтовня твоя бесконечная из ушей уже лезет… Хотя бы на секунду заткни свой призрачный рот! Без тебя тошно!

– Да пожалуйста… – Вергилий, ничуть не обидевшись, умолк, отлетел подальше и повис на ручке одной из дверей, как толстый елочный шарик.

– Ну хорошо, не кипятись. Сделаем по-твоему, – Грета оглядела своих спутников. – Тогда привал, ага?

– Я ничуть не против, – Вера с облегчением уселась посреди сцены Театра памяти. – Как говорится, и лапы ломит, и хвост отваливается… Передышка не помешает.

Битый час они просидели вот так на сцене, ломая головы над тем, как узнать истинное имя Дамы, не рискуя жизнью и не заглядывая в другие воспоминания.

Идеи не рождались. Вергилий не вмешивался, молчал и качался на дверной ручке туда-сюда. Ручка поскрипывала. Борис косился на него и раздраженно постукивал пальцами. Потом резко поднялся и заходил туда-сюда, разглядывая дверь за дверью.

Грета задумчиво повертела в руках зеркальце, надеясь, что оно подскажет ответ, но зеркальце оставалось глухо и немо. Ничего не говорило и не показывало, не теплело и не холодело. Просто кусок стекла и металла, а не магическая штучка.

Грета посмотрелась в него и серьезно потребовала:

– Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи. Назови немедля имя растреклятой Госпожи.

Друзья – то ли от усталости, то ли от напряжения – расхохотались во весь голос.

– Я – поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка, – передразнил Алексей Грету, вызвав у друзей новый приступ хохота. – Слушай, мы же не в сказочке о мертвой царевне. Думаешь, оно действительно с тобой заговорит?

– Понятия не имею, – насупилась Грета, – но я хотя бы попробовала. Есть другие идеи, не такие бредовые?

Вера вздохнула и покачала головой:

– Лично у меня – ни идей, ни сил. Просто с ног валюсь, так вымоталась.

– Ты же сидишь, – улыбнулся Алексей.

– Одно другому не мешает, – пояснила Вера, улыбнувшись в ответ. – Вот сидя и валюсь. Глазки в кучку. И кушать так охота-а-а… Хоть возвращайся в этот… как его… Сад земных наслаждений, да? Там хотя бы яблоки росли. Фрукты какие-то. А тут – пылища, пустота, что делать – непонятно… М-м-м… слушайте, а если попробовать перебрать все известные имена?

– А что, это идея, – кисло отозвался Алексей. – Каббалисты всех стран с нами тут же сразу соединились бы. Подобрать имя местного бога – чем не задачка для медитации? Только так мы потратим целую вечность. А вдруг ее зовут Румпельштильцхен или Вильгефортис? Тогда вообще без шансов…

Грета кивнула:

– Так и есть, пальцем в небо. Перебор не поможет. Боря… Боря! Что ты там делаешь? Эй! Иди к нам!

Борис не участвовал в общем разговоре. Нервно кружил и кружил по сцене Театра памяти, расхаживая взад-вперед. Раздраженно обернулся к Вергилию:

– Послушай-ка, бесплотное создание, а ты что молчишь? Язык проглотил? Мы пробовали дважды – ничего не получилось. Вера чуть инфаркт не схватила, я чуть в шашлык не превратился… А истинного имени как не знали, так и не знаем. Должен признаться, проводник из тебя не ахти, Сусанин недорезанный. Сколько еще воспоминаний нам перебрать? Нет ли более простого способа? Какой-нибудь пасхалки?

– Инфаркт? Сусанин? Пас-кал-ка? – Вергилий вскинул брови. – Похоже, мое заклинание перевода уже совсем никуда не годится…

– Тайная лазейка, обходной путь, кротовая нора, червоточина – что угодно! – заорал Борис, уже не сдерживаясь. – Всегда есть короткая дорога. Раскинь мозгами и выкладывай, если что-нибудь знаешь.

Вергилий завис в воздухе, сложив ноги по-турецки:

– Вам не угодишь, господа! Хуже младенцев! То «закрой свой призрачный рот», то «язык проглотил»! Ну так и быть… Поразмыслим… – Склонил голову набок и задумался. – Я планировал вести вас по порядку. Надеялся добыть Кристалл – очень сильный и дорогой для Госпожи артефакт, за которым следовало бы отправиться в еще одно весьма болезненное воспоминание… Но раз вы настаиваете, сократим наше путешествие. Да и Госпожа, действительно, наступает нам на пятки – тем, у кого эти пятки есть… Друзья! – Дух описал в воздухе петлю и остановился у новой двери. – Тогда нам сюда. Здесь, за порогом, ждет чудесное спасение и долгожданная свобода, чьей воды мы испьем, припав к живительному роднику…