Глава 17. Истинная свобода

Я неслась по коридорам так быстро, как только могла, к "чёрной" части замка, где жили слуги, и где начиналась лестница в дворцовые подземелья. Но после нескольких поворотов остановилась.

Вернуться в свои покои и подчиниться — значит навсегда остаться вещью, игрушкой в руках полубезумного тирана. И стереть свою личность под титулом "Хранительницы", будь он неладен. Но что ещё я могу сделать? Как избавиться разом от всего того, что навалилось на меня почти без моего согласия?

Ответ, пришедший на ум, поразил своей простотой и жёсткостью: уничтожить клинок — и тогда я больше не нужна буду ни Королю, ни восточным Жрецам. А потом — бежать без оглядки, куда-нибудь на запад, за горы, в дикие Земли. Говорят, там водятся монстры и демоны, но они, наверное, не страшнее, чем древний властолюбивый титан.

Занятая своими мыслями, я металась по комнате, где стирали и сушили форму горничных, в поисках простого и маленького платья. Наконец, вытащила из самого дальнего угла шкафа грубый коричневый наряд.

Попыталась расшнуровать корсет, но он не поддавался — служанки хорошо знали свою работу. Так что пришлось банально распороть его тем самым мощнейшим клинком. Когда я взяла его в руки, показалось, что металл против такой прозаичной работы, но со шнурками платья он всё же расправился быстро. Холодок пробежал по коже, не защищённой ничем, кроме тонкой сорочки. Я быстро стянула нижние юбки, и стало ещё холоднее. Но вместе с дрожью в теле сознание быстро прояснялось, план складывался в мыслях, которые вдруг, впервые за много месяцев, пришли в порядок.

Пока я влезала в грубое коричневое платье, в голове всё быстро вставало на свои места. Я вспоминала, как после поступления в Академию постепенно стала инертной, и как апатия усиливалась каждый раз, когда Роман "поправлял" своё блокирующее заклинание. Как туман стелился в мыслях при каждом новом разговоре с Королём, и как я безвольной куклой лежала в его руках там, под деревом. Специально ли мою волю подавляли магией, или я сама расслабилась настолько, что позволила собой управлять — я не знала. Но понимание того, что мной играли, как куклой в детском театре, наступало неотвратимо.

К тому моменту, как я зашнуровала чьи-то разношенные, великоватые мне на размер башмаки, в сознании уже сложился чёткий план. Не слишком детальный, но если мне никто не помешает, то всё должно получиться.

Я выпрямилась, спрятала кинжал под юбки и, решительно кивнув своим мыслям, выскользнула через чёрный ход на задний двор.

Прихватила с ближайшей верёвки чёрный платок и укуталась в него, пряча лицо и приметные эльфийские уши.

Задний двор охраняли гвардейцы — их я заметила у маленькой двери, которая вела за высокие замковые ворота в город.

Как можно ниже опустив голову, я подошла к стене и на миг замерла.

— К дружку собралась, красавица? — шепнул мне один из гвардейцев, наклонившись.

— Нет, мама болеет. Мне бы повидаться, — пискнула я, стараясь изменить обычно грубоватый голос.

— Негоже такой красавице, да одной, — вдруг заговорил другой, и я вздрогнула. — Останься лучше с нами, не обидим.

Стражник лихо подмигнул, и я шарахнулась в сторону, ещё сильнее натягивая на лицо платок. Мужики засмеялись, но один из них всё же отпер калитку.

— Смотри, девка. Опоздаешь — церемониться не будем, — сказал он и приоткрыл скрипучую створку.

Я пролепетала что-то вроде благодарности и прошмыгнула наружу. Услышав за спиной скрип засова, немного успокоилась и огляделась.

Громада завода едва виднелась в бледном свете луны на окраине города. Оттуда — я знала — подаётся топливо в расставленные по улицам фонари. Железные сердца таких громадин теперь бьются и по ночам почти во всех крупных городах, и сегодня, возможно, это сыграет мне на руку.

Я тихо побежала по узким улицам, прячась от света и ночных патрулей, и через полчаса оказалась на окраине. Дыхание сбилось — казалось, так быстро я не бегала раньше никогда. И теперь я стояла перед махиной завода, и пыталась найти в монолитных стенах лазейку.

Наконец, заметила окно на втором этаже. Подтащила к стене несколько ящиков, всадив в кожу несколько крупных заноз, и быстро вскарабкалась по ним.

Щель оказалась достаточно широкой, чтобы приподнять створку и пролезть внутрь. В какой-то административный кабинет, заваленный бумагами и коробками.

Мысленно поблагодарив конторского работника за забывчивость, я метнулась к двери. Не заметила ящик под ногами и споткнулась. Ногу пронзила тупая боль, я едва не свалилась на пол, но вовремя упёрлась рукой в стену и дёрнула дверь.

Заперто!

Я пнула деревянную створку пару раз и оглянулась. Сомневаюсь, что ключ здесь. Так что…

Я ещё рад оглядела дверь. Замок выглядел не слишком прочным. Посмотрела на петли — ржавые и, наверное, дико скрипят. Их что, со дня строительства завода не меняли?

Однако я не Эйрик, плечом не высажу. Да и шуметь не хочется. Что же делать?

Я вдохнула, выдохнула и постаралась успокоиться. Ощущение пространства пришло сразу, привычное и почти естественное. Интересно, а можно ли ощущать нечто подобное всегда, если потренироваться? Впрочем, это потом.

Сосредоточилась на замке, на едва заметных глазу, но так хорошо ощутимых мне полостях и трещинка в конструкции. Неосознанно положила руку на разъем для ключа и с резким выдохом вбросила в мелкие трещинки больше воздуха. От моего напряжения он нагрелся. Послышался тихий треск. Я повторила простое действие ещё раз, а потом ещё. Скрипнули петли, створка приоткрылась, и сквозь щель я увидела широкую площадку, с которой открывался вид на огромный ком цепей и шестерёнок, которые медленно, но мерно двигались. Металлический гул уносился под крышу и таял в темной высоте.

Я выскользнула за дверь и огляделась. В задней части здания горел свет. Прислушавшись, я различила тихие голоса — наверное, дежурные собрались там, чтобы скоротать очередную спокойную смену.

Мысленно извинившись перед теми, на чьи плечи ляжет утром праведный гнев начальства, я тихо спустилась на первый этаж. Скрип ступеней под моими рогами заглушал ровный шорох и скрежет металла о металл.

Я медленно подошла к сердцу завода и осмотрела шестерни. Наконец, нашла удобное место и аккуратно подобралась ближе. Подхватила и сжала в кулаке подол платья, чтобы его не зажевала бездушная машина.

Клинок отдавал холодом даже сквозь ножны. Когда я сжала его рукоять в ладони, она резко нагрелась, так что я едва не выронила источник. Но, стиснув зубы, я ещё крепче схватила его. Казалось, на коже останутся волдыри, но боль лишь усиливала мою решимость.

Я аккуратно, без