— Ты это серьезно?

— Абсолютно серьезно. Она совсем ку-ку. Всю дорогу плакала и повторяла: «Мне так жаль, мне так жаль, простите меня». Я наконец не выдержала и говорю: «Люси, перестань извиняться, все нормально». А она снова: «Нет, с моей стороны было ошибкой приезжать сюда, как было ошибкой и то, что я отсюда уехала, я вообще ошибок наделала, я все время вела себя неправильно…», и я сказала: «Люси, прекрати это немедленно! Ты сумела выбраться из ада, ты построила свою собственную жизнь, вот в ней и оставайся, а в ад больше не суйся, у тебя же все хорошо». Но она никак не унималась, все плакала, представляешь, Пит, меня это даже немного пугать стало, и я спросила: «Может, тебе мужу позвонить?» Но она сказала, что он то ли на репетиции, то ли где-то еще, и она потом с ним поговорит, а я тогда предложила: «Ладно, попробуй кому-то из дочек позвонить», но она не согласилась: ох, нет, нельзя, чтобы девочки по ее голосу догадались, что она в таком состоянии.

Слушая сестру, Пит неотрывно смотрел на крышку бардачка, на которой виднелись застарелые потеки, словно от пролитого кофе.

— Вот это да, даже не знаю, что и сказать-то.

— Да что тут скажешь. — Вики ловко обогнала машину и свернула на дорогу, ведущую к их дому. — В общем, она приняла какую-то таблетку и стала рассказывать, как часто у нее случаются эти панические приступы… Я, правда, и не помню толком, что она там говорила. Но вскоре она успокоилась и велела мне съехать на обочину, чтобы нам не нужно было везти ее до самого Чикаго. А все-таки, Пит, до чего это было печально. Она такая маленькая и такая… Смотришь на нее в Интернете и… — Вики не договорила. Она села совсем прямо и теперь вела машину одной рукой, а второй — держалась за подбородок, опершись о подлокотник. Так они ехали довольно долго, потом Вики вдруг сказала, глядя прямо перед собой: — Нет, Пит, и вовсе она не ку-ку. Просто ей оказалось не под силу возвращение сюда. Не смогла она с этим справиться.

Во время поездок на работу в бесплатную столовую Пит не раз замечал, с какой любовью супруги Гаптилл относятся друг к другу. Например, когда Томми вел машину, Ширли часто клала руку ему на плечо. А Пит все пытался понять, каково это — чувствовать себя таким свободным, чтобы в любую минуту позволить себе, когда захочется, коснуться близкого человека. Вот ему сейчас очень хотелось бы — пусть хотя бы мысленно — положить руку Вики на плечо. Да-да, вот этой самой Вики, которая ради встречи со своей знаменитой сестрой зачем-то намазала губы жирной помадой. Но ничего такого Пит, конечно, не сделал и продолжал смирно сидеть рядом.

А его сестра вскоре снова заговорила:

— Зря я вообще эти старые истории вспоминать стала.

— Ну что ты, Вики, откуда ты могла знать? Я тоже насчет твоих платьев не слишком удачно высказался.

На обратном пути солнце все время светило в бок машины. Они снова миновали амбары с нарисованными на стенах американскими флагами, только теперь эти амбары оказались на противоположной стороне дороги, а потом ту, уже знакомую Питу, огромную стоянку с желто-зелеными грузовиками и тракторами фирмы «Джон Дир». Сидя рядом с Вики, Пит чувствовал себя в полной безопасности, и ему все хотелось как-нибудь сказать сестре об этом. Наконец, не придумав ничего лучшего, он воскликнул:

— Слушай, Вики, ты просто классная!

Она фыркнула — чуть ли не с отвращением — и недоверчиво на него глянула, а он подтвердил:

— Нет, правда, классная. А Люси, кстати, просила напомнить тебе о той женщине, об Анне- Марии.

— Об Анне-Марии? — удивилась Вики. Потом, помолчав, спросила: — Интересно, что она имела в виду?

— Думаю, то же самое, что и я: ты классная. Так мне кажется. По-моему, она именно это хотела сказать. — Пит осторожно переставил ноги, стараясь на наступать на пустые жестянки, катавшиеся по полу.

Они еще довольно долго ехали в полном молчании, и Пит все время искоса поглядывал на сестру, думая: как же все-таки здорово она водит машину. Ему нравилось, что она такая большая, что она словно заполняет собой все пространство внутри салона, что она так уверенно держит руль. И ему очень хотелось с ней этими мыслями поделиться. Сказать, что она не просто классная, а… В общем, хотя ему много чего хотелось сообщить сестре, он в итоге сказал так:

— А знаешь, Вики, мы вроде бы не такими уж плохими людьми выросли.

Округлив от удивления глаза, Вики посмотрела на брата и сказала:

— Это точно. Во всяком случае, людей по темным закоулкам мы точно не убиваем, если ты это имеешь в виду. — И она коротко хохотнула, но это был искренний смех, исходивший, казалось, из самых сокровенных глубин ее души.

И Питу очень захотелось, чтобы эта их поездка никогда не кончалась. Вот так бы ехать и ехать, сидя рядом с сестрой.

Но вокруг уже была знакомая с детства местность — знакомая узкая дорога, знакомый клен, на верхушке которого начинали краснеть листья, знакомые поля вокруг амбаров, принадлежавших Педерсонам. Значит, наконец они вернулись домой. Вики въехала на подъездную дорожку, и прямо перед ними оказался их старый усталый домик, и жалюзи на окнах были подняты. Вики сразу же развернулась, готовясь уезжать, и Пит, минутку помедлив, вдруг спросил:

— Слушай, Вики, ты не хочешь забрать у меня этот ковер?

Вики пальцем поправила на носу сползающие очки.

— Почему бы и нет? Конечно, заберу. — Однако и не подумала вылезти из машины; и они еще долго сидели в молчании и смотрели на свой старый дом, где, как ни странно, жалюзи на окнах были подняты.

Они приехали с Востока и носили фамилию Смол[11].

Эту фамилию Дотти запомнила навсегда, потому что мистер Смол был поистине огромных размеров, а на лице у него застыло выражение вечной брюзгливости, что, как показалось Дотти, стало следствием того, что ему постоянно приходилось отвечать на дурацкие комментарии по поводу своей фамилии. Впрочем, сама Дотти, разумеется, никаких комментариев на сей счет не допустила — не дай бог! Миссис Смол забронировала номер заранее, по телефону, так что Дотти уже знала, что ее новые постояльцы отнюдь не молоды. Она догадалась об этом не только по голосу миссис Смол, но и потому, что та предпочла связаться с ней по телефону, хотя сейчас люди в большинстве своем стараются делать это по Интернету. Вообще-то Дотти была даже немного старше миссис Смол, но сама она к Интернету пристрастилась давно и сразу почувствовала себя на его просторах как рыба в воде. Да, как шустрая рыбка-веслонос. И всегда очень сожалела, что Интернет не появился, когда она была помоложе, — Дотти не сомневалась, что тогда, безусловно, сумела бы преуспеть в чем-то более интересном и важном, действительно требующем применения всех ее умственных способностей, а не только в том, чем она занималась уже много лет, предлагая своим гостям уютные гостиничные номера. Да, тогда она, наверное, сумела бы даже разбогатеть! Впрочем, Дотти отнюдь не принадлежала к числу тех, кто любит жаловаться. Однажды летом покойная тетя Эдна преподала ей, Дотти, отличный урок — господи, кажется, будто с тех пор сто лет прошло, хотя разговор тот и впрямь состоялся давным-давно. Так вот, тетя Эдна сказала ей тогда, что для женщины жаловаться — все равно, что заталкивать грязь Богу под ногти. И созданный тетей образ навсегда застрял у Дотти в памяти. Сама она была маленькой, аккуратненькой женщиной с хорошей кожей, унаследованной от предков со Среднего Запада. При учете всех составляющих — а учитывать приходилось очень и очень многое — она и в собственных глазах, и в глазах соседей выглядела вполне преуспевающей хозяйкой гостиницы «B&B». Во всяком случае, номер для мистера и миссис Смол был забронирован заранее, и две недели спустя очень высокий — и очень большой! — седовласый господин, шагнув через порог ее гостиницы, заявил: «У вас должен быть забронирован номер для доктора Ричарда Смола». Очевидно, рамки этого заявления были достаточно широки, чтобы в них оказалась включена и жена доктора, вошедшая следом за ним, хотя он сам о ней упомянуть и не подумал.