Сегодня мы видим создание впечатляющей лестницы глобальных статусов, где народам предлагается найти свое место в «мировом разделении труда». «Народы» должны располагаться покомпактнее, этнически пооднороднее, не быть способными к политическому самоопределению. Речь уже не идет о неполиткорректной «генетической неполноценности», ложность концепции которой попросту всем очевидна. Речь сегодня идет о неполноценности культурной, цивилизационной, об «отставании» в историческом развитии, «измеряемом столетиями».

В свою неполноценность мы должны верить сами, сами себе ее доказывать, сами в ней каяться – на уровне самоощущения. Русские занимаются этим последние 30 лет, с начала перестройки. Но, похоже, уже устали.

Но вот, например, достоверный протокол внутреннего самоощущения латышской общности сегодня:

«Русские заслуживают кровной мести (буквально), количество их поколений (именно так), которые должны пострадать, – заведомо и далеко не одно, все русские отвечают за Россию и русское государство, потому все они и все это – суть одно и то же в буквальном смысле».

Подобное уже не принцип талиона («глаз за глаз»). Какому уровню исторического развития соответствует эта манифестация сознания?

Заведомо догосударственному, ведь первое историческое государство (задолго до греков и Платона) и позволило различить в практике индивида, общество, страну. А вот родовой, племенной, социум действительно полностью отождествляет индивида и племя, индивида и род, племя и род. Как такое возможно сегодня?

Разумеется, новые «индейцы» и «негры» уже не имеют ничего общего с настоящими неграми и индейцами. Эти общности имеют сугубо искусственное происхождение, они – результат политики организованной деградации социумов, имевших до этого политическую организацию, но утрачивающих ее под внешним давлением. Для этого нужно:

– лишить содержания образование (ради его «практичности»);

– ликвидировать действительную историческую память (ради этнических предрассудков);

– уничтожить собственное хозяйство (ради «экономики», «открытости» и «конкуренции»);

– предложить соблазнительный комплекс собственной неполноценности, снимающий историческую ответственность, но не в варианте «черное-белое», а во всем спектре расистских самоощущений. «Да, многие над нами, но и мы – над многими».

Современный расизм – для всех.

Замыкают эту «пищевую цепь» новые «неприкасаемые» – террористы. «Это уже не люди. Бойтесь стать ими». В действительности. «неприкасаемых» гораздо больше – подавляющее большинство.

Как латыши собираются мстить?

Разумеется, не сами. Для этого как раз и есть США и НАТО. От этих организаций деграданты ждут именно мести, а не чего-то иного, совсем не «защиты». Настоящие индейцы бы умерли, сами сражаясь с бледнолицыми. Искусственные деградированные сообщества должны лишь конфликтовать. А дальше их «поддержат». В обмен на это они послужат демонстрационными очагами именно непреодолимого превосходства «высшей расы», занимающей вершину пирамиды.

Искусственно деградированные сообщества обязаны разрушать сообщества исторические, политически способные, государственно-уникальные. Такие, как русское политическое сообщество, или иранское, или турецкое, или тайское.

Новые, искусственно созданные варвары объявляются носителями «прав» на любые требования (хотя сами они никакого права не признают), для них учреждаются новые формально-стереотипные «демократии». Основным процессом их деятельности становится создание антицивилизационного хаоса. Таковы теперь Афганистан, Ирак, Ливия, Египет, Сирия, Украина. Три последних страны еще борются за жизнь.

Реальная демократия всегда в истории была основана на том, что «избранные» (которых никто не избирал, которые «избрали» себя сами) делятся властью только друг с другом (тут тоже есть своя пропорция – между плебеями и патрициями) и уже действительно избирают, но только из себя, только из своих.

В той мере, в которой демократия всеобщая реальна, в той же мере она и управляема – по отношению к «неизбранным». Круг «избранных» необходимо существует, хотя формально и не зафиксирован. Можно быть и плебеем, главное – не оказаться среди варваров, даже если те и голосуют. Ведь голосовать-то можно научить не только обезьяну, но и осьминога. И прекрасно управлять этим голосованием.

Реальная демократия отдает власть в руки узкой группы (патриции) при условии и согласии, что эта группа не наступит на конкретные, шкурные, животные интересы группы более широкой (плебеи). При этом вместе они – существенное меньшинство. Все остальное большинство населения (не страны – планеты, всеобщая управляемая демократия – принципиально глобальный порядок) – за пределами этого удачного сожительства.

Оправдание простое: «они» демократию еще не освоили. «Им» положена вместо демократии демократизация. Чувствуете разницу? Надолго ли это? С одной стороны, вроде бы на сотни лет, ведь якобы таково «отставание». С другой – долго (тем более столько) в таком режиме не живут. Современный расизм позволяет очертить круг реально «избранных» в глобальном масштабе.

Джентльмены, занимаясь развитием расизма как идеологической основы своей собственной власти, хорошо понимали немецкий нацизм как конкретно исторический, сиюминутно ограниченный расистский проект – лучше, чем сами немцы. Поэтому и решались манипулировать Гитлером, направлять его, и небезуспешно. Такая версия расизма безнадежно устарела, хотя немецкие «наци» тоже уже начинали строить меру, линейку, «степени» полноценности-неполноценности для всех народов.

Сегодня полностью формальная, полностью бессодержательная, полностью а-историчная конструкция демократии, растянутая на каждого жителя Земли, структурируется в политике исключительно современным англосаксонским (США, Великобритания) тотальным дифференцированным расизмом, основанным на сдерживании собственного развития народов и целенаправленной организации их деградации.

Надо забыть выражение «двойные стандарты», которое нерефлексивно предполагает, что стандарт выражает право, правовое равенство.

Стандарт как раз есть. Он один – расистский (каждому свое).

Поистине грандиозную попытку преодолеть расистский постулат превосходства предпринял русский коммунистический проект. Его успешность, большая, чем у какой-либо другой попытки, задавалась тем, что образцом нового человека в новом обществе была положена некая сугубо идеальная сущность – «советский человек» или «коммунистический человек». Таких людей в истории никогда не было, их только следовало создать.

Нельзя было утверждать, что русский человек более советский и коммунистический, чем украинский или узбекский. Перед вызовом проектирования нового Человека все расы и этносы оказались равны. Не было ходящего по земле человека, которого можно было бы взять в качестве образца и тем самым реализовать идею его превосходства. Это был сильнейший удар по идее непреодолимого превосходства европейца, британца, немца.

К сожалению, вместе с отказом от советского проекта мы отказались и от идеи нового человека, перед которой все мы были равны.