— Да, бля, отец с этой своей корпорацией. А давай еще вот эти бумаги посмотрим… а давай я тебе это покажу… Нахуй все. Не хочу про это думать. Иди ко мне.

Он подхватывает меня под бедра и усаживает прямо на стоящий в коридоре столик, перед этим смахивая с него все вещи. На пол со звоном падают ключи, шуршат какие-то бумаги, кажется, что-то разбивается, но нам сейчас все равно.

— Хочу тебя, — торопливо шепчет Тимур, яростно целуя меня. — Блядь, ты бы знала, как я тебя хочу. Раздвинь ножки, детка.

Я слушаюсь и не сдерживаю стона, когда его пальцы настойчиво гладят меня там, бесстыдно раздвигая складочки и проникая внутрь.

— Больно? — хрипло спрашивает он, замирая.

— Нет, — сбивчиво шепчу я и сама двигаюсь навстречу его руке. — Нет… Хорошо вот так… Мне…нравится…

— Детка моя!

У Тимура словно срывает чеку. Он, продолжая ласкать меня, левой рукой с рычанием дергает пояс своих джинсов. Трещит ткань, отлетает в сторону пуговица, вжикает молния, и в меня упирается его твердый член. Большой, горячий, со скользкой от возбуждения головкой.

— Хочу в этот раз кончить, когда буду внутри тебя, — пошло шепчет Тимур, лаская языком мочку моего уха и прикусывая ее. — Ты там такая тесная, такая сладкая…

От его слов по венам течет жидкий огонь. Мне жарко, мне мокро, я вся теку под его пальцами. Он достаёт из кармана квадратик презерватива, зубами разрывает упаковку и одним умелым движением натягивает его на член. Да, так хорошо… так безопасно, и можно теперь ни о чем не думать, только о том, как…

Ах!

Первый же толчок оказывается неожиданно сильным и мощным, и я поскуливаю от острого, на грани с болью ощущения. Он большой, он слишком большой! Я не смогу! Но Тимур толкается еще раз, целует меня, властно проникая языком в мой рот, и я со вздохом расслабляюсь. Мои мышцы неожиданно легко принимают его, и Тимур во мне весь. До самого конца.

— А теперь держись, Оленька, — хрипло выдыхает он, кладет одну мою ногу к себе на плечо,  открывая меня еще сильнее, и начинает двигаться, уже не сдерживая себя.

Резкие, почти жестокие удары его члена приходятся на какую-то очень чувствительную точку внутри меня, и я сладко вскрикиваю каждый раз, когда он в меня толкается. Если бы не рука Тимура под моей спиной, мне кажется, я бы растеклась на этом столе беспомощной амебой, потому что мне слишком хорошо. Он такой твердый, так правильно двигается внутри меня, так мокро и жадно целует, что я не могу сдерживаться. В низу живота горячо и остро тянет, удовольствие вспыхивает во всем теле, и я уже не кричу, а жалобно поскуливаю от новых, слишком сильных ощущений.

— О боже мой… так хорошо… я не могу… кажется, сейчас…

Я ловлю его безумный черный взгляд, до краев переполненный бешеным желанием, и меня вдруг выгибает от сумасшедшего оргазма. Перед глазами темно, все тело словно выкручивает, по нему одна за другой проходят сладкие судороги, похожие на электрические разряды, а с распахнутых губ речитативом льется только одно имя. На репите.

Тимур…тимур…тимур…

Я открываю глаза и обнаруживаю себя тесно прижатой к Тимуру, с зубами, сомкнутыми на его плече. Ой!

— Прости, больно?

— Детка, какая же ты горячая, — хрипит он вместо ответа, нежно целуя мою шею. — Так меня сжала собой, что я тут же кончил. Ты можешь хоть всего меня искусать, если тебе хочется. Я разрешаю.

— Даже тут? — хихикаю я и накрываю ладошкой член.

— Кроме этого места, — с ухмылкой поправляется он. — Здесь я хочу твои сладкие губки и ласковый язычок… Ты же возьмёшь у меня в рот, да?

— Наверное, — я смущенно отвожу взгляд. — Я просто не умею и не знаю, как. Вдруг тебе не понравится.

— Я научу, — обещает Тимур, подхватывает меня под бедра и снимает со столика. — Ты бы знала, как меня это заводит! То, что я буду тебя учить. Что ты моя. Что никто тебя раньше не касался.

— Да подожди ты, — я шутливо отбиваюсь, потому что его руки снова гладят меня так развратно, что явно намекают на продолжение. — Может чаю хотя бы попьем? Я тут пирог испекла!

Тимур замирает и втягивает носом воздух.

— Пахнет вкусно, — через паузу соглашается он. — Я готов попробовать. Но только после второго раза.

А потом закидывает меня на плечо и несет в спальню.

— Ты маньяк, — хохочу я, когда оказываюсь на кровати.

— А я тебя предупреждал, — ухмыляется Тимур. И ему так идет эта горячая разбойничья ухмылка, что я не выдерживаю и тянусь к нему, чтобы слизать ее с его губ. Потому что меня тоже к нему тянет. Это взаимное помешательство.

И когда через полчаса мы все же пьем чай — я сижу у него на коленях, мы больше целуемся, чем едим — то на вопрос Тимура, все ли у меня хорошо, я с уверенностью отвечаю, что да. Потому что у меня и правда все хорошо, когда мы рядом. Остальное не имеет значения. ***

С утра Тимур сонный и ворчливый, и видно, что он был бы не прочь поспать еще пару часиков, но все же встает вместе со мной. А когда я опять пытаюсь заикнуться о том, что могу добраться сама, он так нехорошо смотрит на меня, что я умолкаю.

С Тимуром вообще лучше не спорить. А с утра особенно — это явно не его любимое время суток.

— Ты сегодня пойдешь на пары? — с надеждой спрашиваю я, когда мы уже едем.

— Не, — бурчит он, перестраиваясь в другой ряд. — Мне в зал надо. А потом к отцу в офис.

— Жалко, — я стараюсь не показать, как сильно я расстроена.

Все дело в том, что мне немного боязно снова идти в этот гадюшник. К тому же Алиса все еще болеет, и скорее всего до конца недели ее в университете не будет.

— Завтра пойду, — обещает Тимур. А потом бросает на меня игривый взгляд. — А что, детка, скучаешь там без меня?

— Вот еще! — фыркаю я. — Делать мне больше нечего, только скучать по тебе.

—