Увидев, что «наших снова бьют», Артур развернул за плечи морского волка к себе лицом и ударил его лбом в переносицу — дворовые инстинкты мгновенно пересилили социалистическую законность и уважение к старшему по званию. Ожидаемый эффект не последовал — капраз не согнулся пополам и руки его не прильнули к носу — наоборот, в его просоленных морскими ветрами глазах вспыхнул недобрый огонек. Даже не шелохнувшись, офицер слизнул кровь с верхней губы и ухмыльнулся:

— Пес цепной! Учись, салага!

И мгновенно ответил обалдевшему Тульскому тем же приемом. Его лоб ткнул Артура по брови — будто с пятого этажа горшок цветочный упал. Голова у Тульского загудела, он не упал, но сделал пару оторопелых шагов назад. Через секунду Артур обнаружил себя сидящим на полу с раскинутыми в стороны, как у детской куклы ногами.

— Ну, что, мусорская твоя рожа?! Давай еще по разу! Ну!!! Поглядим, кто первый сломается!!! — растопырив пальцы попер на него каперанг.

Артур загородился было рукой, но его спас Боксов, он прыгнул на моряка сзади, обхватил за шею и, подцепив пальцами ноздри, дернул наверх. Моряк рухнул — ментовская выучка — дело серьезное, — жестко, но наверняка!

— Что?! Что?! Суки!!! — хрипел капраз. — Руки! Убе… ри… руки… щупальца от Андреевского… флага… гепеушные…

Тут уж на него навалились всей гурьбой. Однако одолели не сразу — разок капитан первого ранга вырвался. За этот разок он успел сломать сиденье кресла из Ленинской комнаты и звезданул этим обломком мебели Мтишашвили, а шваброй зацепил неоновую лампу (она испуганно мигала до утра) и тряпкой, намотанной на швабру, мазанул по роже Воксову.

— Ну, блядь!!! — совсем озверел Боксов и запустил в голову моряку толстенной (страниц на четыреста) книгой КП. — Ну, блядь, я тебе сейчас устрою!..

Когда дежурный размазал грязь по лицу, ему стало по-настоящему обидно, и он пошел на абордаж — кость в кость. Моряк, однако, и не думал сдаваться.

— Боевая тревога! Торпедная атака! — заорал он, поняв по интонации Воксова, что дело принимает серьезный оборот. Дежурный на мгновение растерялся от непривычных боевых кличей, и каперанг ловко сбил его с ног двумя ударами в нос, а потом, перепрыгнув через барьер, отделявший место оперативного дежурного от посетителей, схватил зачем-то трубку местного телефона.

— Слушаю, — ответил на том конце провода дежурный РУВД.

— Капитан первого ранга Удравов!!! Третья, четвертая торпеды — ТОВСЬ!!! — заорал невменяемо моряк. Но в этот момент превосходящие силы противника добрались наконец-то до его рук и шеи. Трубка упала и начала раскачиваться между столом и полом, в ней щебетал встревоженный голос дежурного РУВД:

— Боксов! Боксов! Алло!!! Вы чего там?! Алло?!

Реагировать на эти призывы было некому, поэтому дежурный РУВД, безуспешно попытавшись перезвонить в 16-е отделение по городскому телефону, испуганно обратился к старшине:

— Гриш, а Гриш! Сгонял бы ты в 16-е? Что-то мне голос Воксова не нравится… Чегой-то там у них… Я недопонял, а трубки они не берут…

Тем временем возле стола Воксова, подмяв под себя все, что на нем было с утра, охали люди. Силы капитана первого ранга закончились лишь тогда, когда наручники защелкнулись на его правом запястье и щиколотке левой ноги, — при этом оперуполномоченный Тульский обмотал шею агрессора телефонным проводом и с нехорошим выражением на лице пытался затянуть его.

— Ши-и-и… третья… че… пли… — угасал морской командир. Его подняли и бросили к связанному негру. Увидев перед собой чернокожую харю, моряк точно понял, что попал в плен, и завыл, а негр, тоже испугавшись, заверещал:

— Я иностранный! Просу посла!

— Посла так посла — легко согласился старший сержант Лебедев и, встав на спину связанному иностранцу, несколько раз слегка попрыгал на нем.

— Еще посла? — поглаживая распухшую губу, переспросил осатаневший сержант.

— Нет посла! — согласился задержанный. В этот момент очнулся каперанг:

— Акустик, почему не докладываете пеленги цели и торпеды?

— Пеленги не сошлись! — злорадно отрапортовал сержант, готовившийся, кстати, к поступлению в кораблестроительный институт. — Давайте команду на всплытие! Еще один фортель — и применим глубинные бомбы!

Чуть оглядевшись, помятая компания заметила тихо лежавшего мужика, которого притащил Артур. На нем явно были видны следы ног — один явственно отпечатался даже на лице. Тульский на всякий случай прилип ухом к груди «подкидыша», испугавшись, что его могли насмерть затоптать в потасовке.

— Живой! — ласково улыбнулся хорошей новости оперуполномоченный. Боксов с сомнением посмотрел на тело — он уже никому не доверял и поэтому предложил:

— А давайте-ка и его свяжем?!

— Нечем, я и так уже без ремня, — развел руками Лебедев.

Артур зачем-то пошарил у себя в карманах, потом наклонился к «подкидышу», рассмотрел лицо:

— А нос-то — вбитый… Боксер, наверное… Все-таки надо связать, от греха…

Тульский быстро вернулся к себе в кабинет — на его столе демонстративно скучала Регина, всем своим видом излучая недовольство и раздражение. Артура шатнуло к стенке — напомнил о себе удар морского лба. У Регины расширились глаза от внешнего вида растерзанного любовника.

— Две секунды! — обещающе крякнул Тульский, вытаскивая из-под тахты пыльный моток альпинистского снаряжения.

— От квартирных воров осталось! — зачем-то объяснил он Регине, выбегая из кабинета…

«Подкидыша» перемотали от души, как будто собирались его топить, а потом отгрузили все в ту же комнату для задержанных.

Огляделись и ужаснулись.

Боксов вспомнил, что телефон давно не звонил и обнаружил, что все провода вырваны к чертовой матери. Начали отряхиваться, восстанавливать связь и разминать ушибленные суставы.

Из помещения для задержанных забарабанил ногами в дверь моряк. Артур приоткрыл камеру:

— Чего изволите, Ваше Благородие?

— Русского офицера с рабами в один кубрик!..

— Будет исполнено, Ваше превосходительство, — Тульский захлопнул дверь и крякнул: — Ну до чего ж здоровый! Одно слово — подводник! Кстати, надо бы в комендатуру отзвониться, пусть забирают своего красавца!

— Зачем же? — не согласился мудрый Боксов. — Он уже на ящик коньяка начудил! Вот утречка дождемся и…

— Действительно, зачем человеку жизнь портить! — поддержал его Мтишашвили, мгновенно высчитав свою долю в несколько бутылок.

— Ага, так давайте развяжем его! Он еще на полящика нагромит! — разнервничался Лебедев: говорить внятно ему мешала опухшая губа: — И второго давайте ослобоним — опять же, на бананы поднимемся!!!

— Нет, — покачал головой Боксов. — Я на свои поминки, но с его коньяком, попасть не хочу…

В этот момент в отделение, возбужденно пыхтя, влетел наряд РУВД: