– Послушай, Мэри, когда вернется Малыш? Он говорил, на рассвете.

– Да.

– Поздно! А ты знаешь, где он сейчас?

Несмотря на страх и напряжение, а возможно, именно из-за них, девушка хмыкнула:

– Знаю, конечно. Это только он сам думает, что у него ото всех тайна. Здесь, в городе живет его подружка.

– И ты знаешь, как ее найти?

Говоря это, Робин, между тем, застегнул свой кафтан и принялся шарить по стулу, отыскивая штаны и плащ. Хорошо, что Малыш притащил недавно новую одежду и сапоги, очевидно, надеясь, что так Робин скорее покинет лекаря и вернется в лес. Не то пришлось бы удрать в одной камизе и стащить старый дырявый балахон Барри, всегда уныло висевший внизу, возле входной двери.

– Стрелок Грегори говорил мне, – шепнула Мэри, – что видел дом, где живет красотка Джона. Он возле самой базарной площади, как раз напротив колодца. Ты хочешь сейчас туда пойти?

– Конечно. Ты слышала, какой день назвал магистр? Шестое декабря! Шестого декабря они собираются убить Ричарда Львиное Сердце. Осталось только восемь дней, а если ждать до утра, останется семь с половиной! Вы с Джоном ведь приехали верхом?

– На повозке, запряженной рыжей Магги. Она и под седлом неплоха, только вот седла-то нет.

– Да, к чему сейчас седло? Верхом из города ночью не выехать, а на телеге как раз можно. Пошли!

Робин понимал, что ему сейчас лучше не виснуть на руках, пытаясь спрыгнуть с подоконника: больно было до сих пор. Но что же делать? Дверь скрипит, ступени скрипят еще сильнее… Конечно, если магистр проснется, придется с ним разделаться, но это было бы самым плохим решением.

– Дай-ка сюда! – он снял с шеи девушки косынку и бросил на постель, так, чтобы было как можно виднее. – Пускай подумает, что я удрал с тобой, проведя бурную ночь. Ты ведь могла забраться сюда и после их разговора, верно? Правда, о том, что я выплевывал его мерзкий настой, старый притворщик все равно догадается. А теперь – вперед.

С этими словами он уселся на подоконник и, едва ли не впервые за долгие годы, осенив себя крестом, прыгнул вниз.

Удар был силен – окно находилось высоко над землей, однако Робин сумел удачно согнуть ноги, и боль в раненом плече показалась на этот раз куда слабее.

– Иди сюда! – он поднял руки.

– Нет! – зашипела сверху Мэри. – Уйди из-под окна. Я сама спрыгну.

– Делай, что тебе сказано, упрямая девчонка! Не хватало мне возиться с твоими сломанными ногами! И не забудь корзинку с едой и выпивкой: если Ганнесимус увидит, что мы ничего не выпили и не съели, сразу поймет: никакой сладкой ночи у нас не было…

Дом на углу базарной площади они нашли без особого труда, равно, как и привязанную возле колодца, рядом с еще двумя ослами, одним мерином и одним быком рыжую лошадку, впряженную в телегу, на которой громоздились какие-то корзины. Ясное дело, чтобы въехать в город, Джон должен был изобразить едущего на ярмарку торговца.

– Ну, и как же мы проедем через городские ворота? – полюбопытствовала Мэри. – Что ты скажешь страже?

– У меня привычка с ней не разговаривать! – отрезал Робин. – Нет, нет, не бойся, убивать их мне нет никакого резона. К счастью, Малыш несколько дней назад принес мне вот этот кошелек. Отдашь стражникам горсть серебра, скажешь – спешишь к больной матери. Они ничего не заподозрят – продала товар, вот и деньги. А я посижу в этой корзине. Вздумают проверить корзины, ну… тогда им же хуже!

Надежды Робина оправдались, с тем лишь исключением, что страже показалась слишком маленькой горстка шиллингов, и пришлось добавить еще три (по одному на каждого). Да еще, как ни прикрывала Мэри лицо капюшоном плаща, один из воинов все же отпустил пару скользких словечек о ее «обворожительной красоте» и поинтересовался, когда она приедет в следующий раз. Девушка пообещала быть спустя неделю, и, переведя дыхание, хлопнула Магги вожжами по спине:

– Н-но!

– Бедный Малыш! – воскликнул Робин, выбираясь через некоторое время из корзины и стряхивая солому с одежды и волос. – Ведь будет уверен, что его ограбили! Можно бы взять его с собой, но мы же не знаем наверняка, где именно он тешится со своей душечкой: ну как, в доме они не одни? А уж когда обнаружит, что я сбежал с тобой вместе, и вовсе будет браниться на чем свет стоит!

– А куда мы едем, Робин? – спросила, наконец, Мэри, с завидной ловкостью управлявшая лошадкой, несмотря на то, что дорогу освещали только обильно осыпавшие небо звезды. – Ты что, собираешь ехать в Лондон и предупредить принца Джона?

Он расхохотался.

– Представляю это событие: «Здравствуйте, ваше высочество! Я – разбойник Робин Гуд. Дело в том, что вас собираются убить. А еще собираются убить вашего брата короля Ричарда!» Нет, Мэри, я, как правильно подметил магистр, не настолько глуп. Принц, во-первых, редкостный тупица, во-вторых, негодяй, который ненавидит своего брата и предпочтет спасать себя, но никак не Ричарда. Стоило бы сообщить все королеве Элеоноре, но из разговора я понял, что она уехала, ее нет в Англии.

– Тогда, что же делать?

– Повернуть вон, по той дороге. Через полчаса мы доберемся до замка.

– До замка?

– Ну да. До замка, в котором я вырос.

В голосе Робина прозвучало отчего-то смущение, девушке даже показалось, что он немного дрожит. Конечно, показалось! Чтобы у Робина Гуда дрожал голос… Вздор!

– Послушай, Робин! – снова не удержалась Мэри от вопроса, – Если ты там вырос, то почему никогда туда не ездил и даже не рассказывал об этом замке? Или ездил, но скрывал?

– Ничего я не скрывал! В последний раз был там семнадцать лет назад. И ни за что на свете туда бы не поехал, но выбора нет. Там живет единственный человек, к которому я могу обратиться за помощью, который, я уверен, захочет помочь королю.

– Так ты едешь?..

– К моему отцу, Мэри.

– Он – рыцарь?

– Да. Его зовут Саймон Локсли. Послушай-ка, следи за дорогой, не то мы окажемся в канаве, а они сейчас полны воды, да притом ледяной!

Вскоре взошла луна, и перед путникам показался замок – небольшой, но очень удачно расположенный. Он стоял на пологом скате холма, с юга и востока его широкой петлей огибала узкая, но стремительная речка, прорывшая себе довольно глубокое русло, так что ров с этих двух сторон не требовался. Его вырыли в виде канала, еще одной петлей соединенного с речкой, и, благодаря ей, вода в канале не убывала ни в какое время года.

Мост был поднят, и Робину понадобилось довольно долго звать стражу, покуда на стене не показался один-единственный человек, закутанный в плащ.

– Кого вам надо? – крикнул он, рассматривая с высоты в четыре туазы телегу и сидящих на ней людей. – Уже ночь, не поздновато ли вы явились?

Голос стражника был хрипловат, словно тот простудился, однако Гуд узнал его.