под ними. Я знала, что Кляйн умерла. Я знала, что никто никогда не узнает, что я расстегнула ее рубашку. Но мне все равно было противно это делать.

Ключ лежал прямо наверху. Я выдернула его и изо всех сил потерла о траву. Я уже придумала, как открыть кандалы, и я не хотела, чтобы на ключе было что-то мертвое, когда я суну его в рот.

Замок был расположен на узкой полоске между манжетами. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы воткнуть ключ в замок, и пока я разбиралась, у меня заболела челюсть, а между зубами застряла грязь. К счастью, все, что нужно было, чтобы повернуть его, это хороший толчок языком.

Наручники раскрылись и упали на землю. Я хотела лежать там целый час, широко раскинув руки до горизонта, наслаждаясь тем, что я снова могла двигаться. Но я не могла. Солнце поднималось выше, воздух становился жарче, а во рту так пересохло, что язык стал шершавым.

Пора было начинать разбираться.

Кляйн также удалось спрятать свой куб под рубашкой. Я схватила его и вынесла на свет, чтобы он зарядился, пока я решила поискать что-нибудь попить. В сундуке в кабине броненосца была вода — настоящая вода в бутылках, а не «СуперСок». Она была так глубоко спрятана под сиденьем, что убийцы, должно быть, ее не заметили.

Я осушила одну бутылку и начала пить вторую, пока копалась в поисках чего-нибудь еще, что могло быть полезно. Было бы неплохо поехать на броненосце через Ничто. Черт, я бы даже согласилась на велосипед или пикап — что угодно, лишь бы уехать как можно дальше от убийц. Но все было убрано начисто.

Они вытащили аккумуляторы из машин и полностью разрядили пушки. Не знаю, зачем они удосужились опустошить ружья, ведь патронники ничего не могли сделать без рычага и спускового крючка. Мне казалось, что в собранном виде они стоили бы больше, чем в разобранном виде.

Но что я знала?

Что я знала о чем-либо, если подумать? Здесь явно не было никаких правил. Люди могли просто бегать, убивать друг друга и воровать без объяснений. Я ощущала себя птицей, которая проснулась с парой рогов вместо крыльев — просто прыгала с лапы на лапу, чирикая: «Что, черт возьми, происходит?».

Вместо того чтобы пытаться разобраться в резне, я сосредоточилась на том, чтобы придумать план, как остаться в живых.

Сначала мне нужно было выбраться из Ничто. Мне здесь не место. Говард был прав: это было ужасно. Но о возвращении в Даллас не было и речи. Он был слишком далеко, и не было никакой гарантии, что Нормалы не подавят меня, как только получат шанс. Попытка добраться до Объекта, как бы зловеще ни звучало это имя, было лучшим выбором.

Потом мне нужно было придумать способ нести воду. У сундука не было ручки, и я не собиралась тащить его, как прямоугольного тридцатифунтового младенца, пока я шла пешком, сколько бы миль ни было до Учреждения. Карманы моего комбинезона были смешными. Их едва хватало, чтобы вместить кулак, не говоря уже о бутылке воды. Поэтому мне пришлось импровизировать.

Я сунула штанины комбинезона глубоко в ботинки. Затем затянула шнурки, фиксируя их на месте. В сундуке было шестнадцать бутылок с водой, и мне удалось поместить тринадцать из них в мои импровизированные штанины-карманы.

Да, возможно, мне придется идти так, как меня никто никогда не учил, но, по крайней мере, я не буду испытывать жажду.

Я проковыляла к Кубу и увидела, что он полностью зарядился. К сожалению, он был заблокирован отпечатком — и, что еще более прискорбно, нужный мне отпечаток был на застывшем пальце мертвого шерифа.

Разжать ее пальцы было так же тяжело, как и в первый раз, когда мне пришлось прикоснуться к ней. Куб отреагировал, как только его сканер соединился с ее большим пальцем. Проекция колеса меню появилась из его верхней части, и я сразу поменяла настройки безопасности.

Куб без вопросов принял отпечаток моего большого пальца — вероятно, потому, что мой файл был стерт еще тогда, когда Говард думал, что я умерла. Вряд ли он бы меня впустил, если бы знал, что у меня за плечами три ареста… и что я была единственной подозреваемой в семи нераскрытых расследованиях поджогов. Иногда все просто работало.

Куб Кляйн теперь принадлежал мне. У меня был полный доступ ко всем ее файлам, личным записям и паролям. Но самое главное, я могла посмотреть на ее карту.

Я думала, что наличие карты, которой можно следовать, будет огромным подспорьем. Но когда я посмотрела на проекцию размером с плакат, развернутую передо мной, я поняла, что понятия не имела, как на самом деле читать карту.

Даллас был квадратом на крайнем левом краю. Объект представлял собой прямоугольник посередине. Кляйн оставила маленькие синие булавки в каждом из наших лагерей, бесполезно помеченным как остановка А и остановка Б. И все.

Не было никаких указаний на то, как далеко мы ушли или сколько мне осталось пройти. Я даже не знала, в каком направлении нужно было смотреть. Но Объект выглядел не так далеко на карте: от остановки Б до передней части этого прямоугольника всего около длины моего указательного пальца.

Итак, пару миль? Может полдня?

Насколько плохо это могло быть?

Последним делом я с большим количеством ругательств и парой сухих вздохов — расстегнула ремень Кляйн. Ее револьвер был единственным оружием, которое не нашли убийцы. Это была моя единственная защита. И если меня догонят люди, убившие полицейских, это будет единственное, чем я смогу бороться.

ГЛАВА 13

Прошло три дня.

Три дня пути в одиночку. Три дня с тех пор, как грязные люди убили всех в лагере. Прошло три дня с тех пор, как я смотрела в мертвые, высохшие глаза шерифа Кляйн — и я все еще могла их видеть. Они ждали на краю моего разума. Они приходили несколько минут за ночь, когда я, наконец, засыпала…

И они смотрели на меня.

Два сероватых зрачка торчали из пары желтых высохших колец. Повсюду жужжали мухи, их мохнатые лапки шлепали по ложу из губчатой ​​кожи. Были и быстрые вспышки других вещей: жужжание механических инструментов, белые огни, отражающиеся от гладких хромированных инструментов, и