— Откуда же ты знаешь его способности, если он не пролил ни капли крови?

— Так я же говорил о человеческой, — расплылся в улыбке барон. — А наши враги — не люди.

Именно из-за частого присутствия королевских любимцев в моих комнатах, из-за наших бесед, длившихся далеко за полночь, и укрепились при дворе слухи о дурных наклонностях наследника. Яблочко от яблони, мол…

Каких только пороков мне тогда не приписали злые языки: и совращение сестер, и любовь к отцовским фаворитам, и распутство с северным принцем. Со всеми сразу и по отдельности.

Теперь ты знаешь, Дигеро, что все это гнусная ложь.

Я в своем горном гнезде росла в одиночестве и не привыкла к такому столпотворению вокруг, да и возрастал риск разоблачения, если за тобой непрерывно наблюдает десяток пар глаз, пусть вполне дружеских, а развязные фавориты норовят посетить туалетную комнату как раз в тот момент, когда и тебе приспичило.

Замечала я и стиснутые кулаки Дигеро, и его брезгливо искривленные губы, когда Светлячок в отсутствие моего наставника начинал зарываться, подсаживаясь ближе и якобы случайно касаясь плеча, или торопился подать мне кубок с питьем, непременно дотрагиваясь до моих пальцев. Делать ледяную морду я уже научилась, но фаворитов ничего не смущало.

— Привыкайте к светской жизни, ваше высочество, учитесь сами ставить на место тех, кто зарвался, на ваш взгляд, — уклонялся Рагар от моих просьб перевести якобы охраняемых им аринтов куда-нибудь подальше, и я заподозрила, что на самом деле мой наставник включил Светлячка в число моей охраны.

В конце концов, от их присутствия была и польза: аринты, во-первых, спасали меня от Рамасхи, а во-вторых, стали ценным источником сведений о дворцовых интригах и жизни королевства.

Всю компанию мог выгнать только высший мастер вейриэн одним движением брови или жестокий мороз, напущенный командиром ласхов, волшебным Сиареем, изнемогшим от споров королевских фаворитов и хихиканья фрейлин. Принц Игинир, увы, холода не боялся и, пользуясь тем, что мы после морозной атаки оставались наедине, если не считать ласхов и вейриэнов, доставал меня до чертиков, то есть до явления Рагара.

— Ты все еще здесь, Рамасха, — устало констатировал наставник, явившись далеко за полночь.

— Видишь ли, у нас сложная партия, а я хочу выиграть, — принц уже полчаса делал вид, что думает над своим ходом в шахматной партии, а на самом деле жаловался на жестокосердных девушек, и я сочувственно кивала, совсем-совсем не понимая, кого он имеет в виду. — Лэйрин великолепно играет. Во всех смыслах. Как там Роберт?

— Как только очнулся, предложил мне герцогство Виннибор и пост первого советника, — дрогнули в улыбке губы вейриэна.

Северянин, двигавший в это время коня в атаку, замер с фигурой в руке и вдруг расхохотался:

— Белый вейриэн — равнинный герцог? Какая неслыханная честь!

— И в жены любую из его дочерей, кроме Виолетты, — невозмутимо дополнил Рагар. — Я сказал, что подумаю.

— Что?! Ты! Не имеешь! Права! — неожиданно взорвался принц, опустив коня на первую попавшуюся клетку. Я сразу же съела его офицером, заодно устранила вражескую ладью, пока никто не видит, и поставила мат. Игинир, впрочем, не заметил.

Рагар сложил руки на груди.

— Ваше бурное северное высочество, я давно уже сам решаю, на что имею или не имею право.

— Позволь усомниться. Решаешь не ты, а твои драгоценные горы, и прав у тебя ровно столько, сколько дадут обожаемые твои горы, чтоб их… А все равно ты — счастливый, за меня вот все отец решает, а ты знаешь, какой он, — вздохнул Рамасха, успокаиваясь. И в изумлении уставился на шахматную доску. — А когда я успел проиграть?! Лэйрин, вот именно за такие победы дамы награждают побежденных поцелуем. Но, так как нам известно, что вы — принц, я требую всего лишь реванша. Завтра же… Рагар, скажи, что ты пошутил.

— Разумеется. Но заняться здешней клоакой придется. Состояние королевства таково, что сюда в любой момент может явиться Темная страна. Так близко к Белогорью они еще не подбирались, и если это случится, наша прямая схватка с Азархартом неизбежна.

— Рагар, ты меня удивляешь. С каких пор Белые горы опасаются схватки с темными?

— У лордов нет королевы, и ты прекрасно осведомлен, какая это беда. Для белых вейриэнов тоже, если будет война. Долго нам не выстоять.

— Я должен был сам об этом вспомнить, — с досадой поморщился принц. — И что Роберт обещал за помощь? Вернуть дар в горы?

— Он отказался пойти в Белогорье сам, но готов к отречению от трона и обещал передать дар наследнику вместе с короной.

Рамасха потускнел.

— Ты не оставляешь мне никаких шансов. А каково будет Лэйрин, тебя не волнует?

Рагар промолчал.

А принц, уже откланявшись, сверкнул напоследок:

— Ничего, Лэйрин, я подожду, когда ты освободишься от этой дурацкой короны, если возьмешь ее. Я умею ждать. Не смейся, Рагар, я не с тобой разговариваю. И вообще, принцесса, предлагаю тебе сейчас же бежать со мной от этого кошмара. Приставать не буду, даю слово чести. Беги, пока не поздно.

Наставник так глянул на меня угольными очами, что я не рискнула принять заманчивое предложение, хотя внезапно очень захотелось бежать, и немедленно.

После исчезновения северного сполоха Рагар, подойдя к столику с шахматами, снял мою черную королеву (я играла на этот раз черными фигурами) и опустил в карман!

— Рагар! — заорала я. — Отдайте!

— Я уже говорил вам, ученица, — прищурился он, — прежде, чем браться за чужие фигуры, научитесь виртуозно играть своими. Ложная победа всегда влечет за собой двойную расплату.

Намеки я научилась понимать. Вздохнула:

— Что я должна сделать?

— Подумать и задать правильный вопрос, учитывая все, что вам сейчас известно: расстановку фигур и ближайшие ходы игроков.

Ох, как я не любила эти его задачки! Почему нельзя сказать прямо? Положить на блюдечко? Закусив губу, я размотала в памяти клубок разговора с Рамасхой. Что ж, ближайшим ходом Роберта станет отречение и передача дара. А правильный вопрос, если учесть намек о ложной победе…

— Рагар, вы говорили, что дар нужно очищать, прежде чем принимать, но как можно очистить ложью, забрать обманом?

Улыбнувшись, он сел рядом, взял мои руки в свои, и его ладони оказались совсем не ледяными — теплыми и бережными.

— Правильный вопрос, ученица. Вот мы и подошли к самому главному. Вы хотели раскрыться, чтобы спасти жизнь Дигеро, и не думали о последствиях. Представьте, сколько врагов узнало бы вашу тайну. Но сейчас я вас останавливать не буду. Вам надо открыться Роберту. Он должен понять, что у него нет иного выхода, кроме как самому отдать дар в горы, добровольно. Это самый быстрый путь к его очищению. Кроме того, я бы не хотел, чтобы именно вы приняли «огненную кровь» и стали подобием чудовища. Вы рождены с другим даром, он тоже ценен.