От этих сладостных воспоминаний сердце Эвелин забилось чаще, а щеки запылали. Она подняла голову и заметила, что в лавке полно покупателей.

«Наверное, я сошла с ума, — подумала она, — раз меня так сжигает страсть».

Как она могла позволить Джеку овладеть ею? Или, что еще хуже, как она могла столь отчаянно этого желать? Возможно, это случалось с женщинами, которые слишком долго ждали замужества. Однажды поддавшись страсти, они уже не могли думать ни о чем ином.

Однако все дело было в Джеке Хардинге, нежели в возрасте и неопытности Эвелин. Таких, как он, нечасто встретишь. Красивый, самоуверенный, умный и немного опасный. Перед ним было невозможно устоять. Эвелин была не первой женщиной, которую влекло к Джеку.

Она могла бы винить во всем выпитое вино, однако Эвелин была достаточно взрослой и не хотела лгать себе самой. Она обезумела от желания. Джек был столь же самоуверен в спальне, как и в зале суда. Он соблазнял столь же безжалостно, как вел дело. Он умело разжег в ней огонь, и все тело Эвелин теперь пылало от страсти.

Нельзя было сбрасывать со счетов и внутренний голос, который шептал ей, что это единственный шанс побыть с Джеком, пока не найдут убийцу и его услуги больше не будут ей нужны.

И тут же в голове Эвелин всплыл образ Рэндольфа Шелдона.

Как же Рэндольф?

Ее сердце сжалось от острого чувства вины.

Осмелится ли она признаться Рэндольфу в случившемся? Хотя они не были официально помолвлены, между ними существовало взаимопонимание. Отцу Эвелин нравился Рэндольф, и он просил его помогать ему в работе, однако не одобрял их брака. Эвелин была уверена, что сможет изменить мнение отца, но потом убили Бесс Уитфилд, и все ее планы рухнули, в результате чего она встретилась с Джеком Хардингом.

Джек обещал, что все останется по-прежнему, и он будет представлять Рэндольфа в суде и держать ее в курсе дел. А потом он сунул ей в руки плащ и приказал уходить. Ей казалось, она потеряла дар речи, и сердце сжалось от боли.

Чего она ожидала? Что Джек признается ей в вечной любви?

Он не давал ей никаких обещаний. Эвелин сама не раз повторяла, что хочет добиться оправдания Рэндольфа и выйти за него замуж.

А Джек не желал связывать себя узами брака.

Но могла ли Эвелин вечно держать в тайне то, что она отдалась Джеку, и стать женой Рэндольфа?

Она знала, что будет не первой женщиной, поступившей подобным образом. Многие были вынуждены выходить замуж за мужчин, которых не любили, которых боялись, которые были намного старше своих спутниц жизни. Эвелин слышала, как женщинам удавалось в первую брачную ночь прикинуться девственницами. Случалось и такое.

Но она никогда не хотела такой участи для себя. Ей казалось, она нашла свою вторую половину в лице Рэндольфа. Возможно, она ошибалась?

«Не будь дурочкой, Эвелин», — прошептал внутренний голос. Несмотря на чувство вины, она не желала бросать Рэндольфа из-за одного нелепого приключения. С Джеком у нее не было будущего. Он отправится дальше завоевывать женские сердца, а она останется ни с чем.

У нее не будет Рэндольфа. Не будет Джека. Старая дева Эвелин станет коротать век одна.

От этой мысли ей стало тяжело на сердце. Эвелин не собиралась оставаться в одиночестве. И несмотря на сильную любовь к отцу, хотела иметь собственный дом и семью. Она не желала еще десять лет провести, разбирая бесчисленные отцовские книги на библиотечных полках, каждый месяц устраивая обеды с судьями и покупая лечебные чаи.

Что же ей делать?

— Я его нашла, миледи!

Эвелин вернулась к действительности и увидела, что Джанет прижимает к груди две банки с чаем.

— Лорд Линдейл будет доволен. Этот чай облегчает состояние при расширенных венах, — продолжала Джанет, показывая Эвелин коробку, — а также помогает при запорах.

Эвелин с усилием улыбнулась, чувствуя, что ее лицо превратилось в маску.

— Отлично, Джанет. Давай заплатим и пойдем.

Эвелин сделала покупки и вышла из лавки. Как только дверь за ними закрылась, за спиной у нее раздался возглас. Кто-то громко назвал ее по имени.

— Эвелин!

Она обернулась и увидела Джорджину Гамильтон, машущую ей рукой. На ней было ярко-оранжевое платье и шляпка со страусовыми перьями, и когда она бросилась к Эвелин, перья закачались из стороны в сторону.

— Я так и думала, что это ты. Жаль, что не смогла прийти к нам на чай. У тебя все хорошо? — спросила Джорджина.

Эвелин поняла, что она имеет в виду недомогание, на которое она сослалась, чтобы не приходить к подруге.

— Мне уже намного лучше, спасибо. Надеюсь, вы приятно провели время?

— Меня обеспокоило твое письмо. Очень похоже на состояние моего дяди, который страдает туберкулезом. — Джорджина с тревогой взглянула на Джанет: — Доктор уже осматривал леди Эвелин?

Джанет перевела взгляд со своей госпожи на Джорджину. Ее карие глаза были широко распахнуты, она открыла было рот, чтобы ответить, но передумала.

Эвелин подхватила Джорджину под руку и отвела в сторону.

— Джанет легко расстроить. Сейчас со мной все в порядке, и мне жаль, что я напугала тебя. Лучше расскажи о себе. Твоя мать не отказалась от надежды выдать тебя замуж за Лукаса Кроуфорда?

Это сработало, и на лице Джорджины отразилось неудовольствие.

— Нет, мама пригласила его семью к нам в наш сельский дом в Сомерсетшире на следующей неделе. Меня больше беспокоит не то, что целую неделю придется терпеть ухаживания Лукаса, а, скорее, назойливое общество двух властных мамаш.

— Ах, Джорджина!

В ее глазах мелькнула надежда.

— Ты не хочешь поехать со мной в Сомерсетшир, Эвелин? Это было бы замечательно. Отец не будет возражать.

Эвелин охватила паника, и ей захотелось броситься бежать. В голове промелькнул образ виконта Гамильтона, пытавшегося вскрыть пол спальни в доме Бесс Уитфилд.

Спать под одной крышей с Гамильтоном! Это невозможно. Но страшнее всего то, что отец ее подруги был их главным подозреваемым в убийстве.

Как она может признаться в этом Джорджине?

Эвелин показала подруге банку с чаем.

— Прости, но я не могу оставить отца и поехать за город. В последнее время он себя неважно чувствует, и я не могу бросить его одного. Мне надо вернуться домой, он ждет, когда я принесу лечебный чай.

— Понимаю. Пожалуйста, передай лорду Линдейлу мои наилучшие пожелания. — Джорджина обняла подругу и села в экипаж с гербом Гамильтонов.

Эвелин направилась к Джанет. Ей было не по себе, словно вдруг в пасмурный день открылась старая рана. Ее мучило чувство вины.