Председатель жюри морщится от «дымки», наклоняется к дирижёру, не теряя лица, тихонько спрашивает:

— Это что это?

— Брейк-данс… — улыбаясь исполнителю, отвечает лейтенант. — Танец… Здесь пыльно. На сцене нормально будет.

— А нам это надо? — так же тихо уточняет полковник Ульяшов.

Дирижёр переводит непонимающий взгляд на полковника, пожимает плечами.

— Я заместитель…

— Ага, так да? — наигранно обижается председатель. — Дистанцируешься? Понятно! — поворачивается к начфину. — А тебе, Сергей Михалыч, как? Как думаешь?

Начфин он проще. В том смысле, что ему проще. За культуру и моральный дух военнослужащих он не отвечает. Только формально если, у него другие обязанности в полку. А там, кстати, полный ажур. Чики-чики! На всё остальное полковник Старыгин смотрит хоть и нейтрально, но с интересом.

— Здорово. У меня старшая внучка так танцует, и все её одноклассники. Говорят, «уматно», а что?

— Мы так, помню, не танцевали… — ворчит Ульяшов.

— Так время какое было, Лев Маркович? Нельзя было… — не спуская глаз с исполнителя, парирует полковник Старыгин.

— Понятно… — обрывает Ульяшов, и командует Фефелову. — Давай следующего. — А членам жюри поясняет. — Ставим в запас… пока. Не хватит номеров — добавим. — И с улыбкой, так принято во всех жюри, информирует конкурсанта. — Молодец, старший сержант. Поздравляем. Прошли на следующий этап.

Дирижёр тихонько поправляет.

— …Тур, товарищ полковник…

— Что? — переспрашивает Ульяшов, и быстро исправляет ошибку. — А, точно, на следующий тур. Следующий…

Фамилию следующего конкурсанта майор Фефелов выкрикивает с растяжкой, как заправский диктор на боксёрском ринге по телевизору.

— Следующим по списку вызывается р-рядово-о-ой Ма-ар-рки-инннн…

Этот непозволительный раж председатель жюри пресекает сразу же и однозначно.

— Эй-эй-эй! Ты чего это, майор, не забывайся, — выговаривает майору. — Здесь тебе, понимаешь, не стриптиз-бар. Так в стокгольмах в пивбарах ставки на тараканьи бега — я слышал — кричат, ага!

— Виноват, товарищ полковник, — извиняется начклуба. — В Стокгольме не был, забылся. Я только для азарта.

Ульяшов и видит, и слышит, как майор приходит в себя, чётко встаёт на своё место, как патрон в казённик, даже вроде шпорами послушно тренькнул. Отчего полковник мягчеет, миролюбиво разрешает:

— Ну, если для азарта… Давай.

На середину «арены» на велосипеде въезжает солдат. Объявленный рядовой Маркин. И так же, под ритмичные аплодисменты зрителей принимается «выделывать» на велосипеде почти акробатические номера. То на руле стойку на руках сделает, то на заднем колесе едет, то вообще непонятно как, вверх ногами, и всё в движении… И ни одного касания земли…

Лейтенант Фомичёв восхищённо спрашивает начклуба.

— А велосипед такой откуда?

Майор подмигивает.

— Военная смекалка! — и поясняет дирижёру. — Я у знакомых пацанов — во дворе, позаимствовал. Марка BMX. Экскурсию по полку за него пообещал. Под расписку, конечно, на время.

— Хмм… Под расписку… Нормального что ли не нашлось? — бурчит Ульяшов.

— Не понял, товарищ полковник.

— Ну этого, бээмикса твоего. Маленький какой-то. Осторожно надо. Не сломается матчасть-то? Отвечай потом.

— А, понял. Никак нет, товарищ полковник, он же для райдеров специально сделан. Крепкий. И Маркина я предупредил. Он обещал, что будет не очень… Вид спорта такой, товарищ полковник, флэтленд.

Ульяшов согласно кивает головой.

— А, ну если этот, как его… флэт-флот, тогда конечно. Молодец, Фефелов. Только с Сусловым согласуй, чтобы не было этих… подвохов. Кстати, где он? Что-то в полку не видно, а? Не видели майора? — не отрываясь взглядами от велосипедиста, члены жюри пожимают плечами. Председатель жюри вновь возвращается взглядом к велосипедисту… — Но это, я вижу, трюки сплошные. — Замечает он. — Цирк. И ни разу не упал… Очень опасно, можно шею с непривычки сломать… А нам это надо? — И сам себе отвечает. — Но, по-моему, не плохо у него получается, не плохо. Вестибулярный аппарат хорош у солдата, и прочее. Но в нашу задачу — ансамбль песни и пляски — он, по-моему, не вписывается, а? Как вы считаете, товарищ дирижёр? Пойдёт, нет?

Дирижёр, на удивление председателя, реагирует положительно, прищурив глаз, пожимает плечами.

— Я, думаю, пойдёт. Если одеть в клоунский костюм, и музыку весёлую подобрать на две четверти, уматно будет.

Председатель жюри с трудом отрывает взгляд от лица дирижёра — уматно — громко ретранслирует мысль, как свою:

— Так, всё! Понятно, рядовой Маркин, достаточно. Молодец. Пять баллов. Оркестр вам музыку подберёт, и всё. Пойдёте в ансамбль… на эти… эээ… две четверти… Оригинальным, я записываю, номером. Кто у нас следующий, товарищ майор, приглашайте.

Фефелов заглядывает в листок, и громко декламирует (кстати, у него за плечами не что-нибудь там, а культпросвет училище, и значок соответствующий на кителе красуется).

— Младший сержант Пронин, басня Крылова «Слон и Моська».

Председатель жюри обрадовано вскидывается и сообщает:

— О, это классика! Не надо! Это сразу на второй тур. Это мы знаем. Хорошее произведение. Давайте следующего.

— Есть, товарищ полковник следующего, — рапортует начклуба и вскидывает голову. — Первая рота, первый взвод, замкомвзвода, старший сержант Тулеев… Татарский танец… — Объявляет он, и вопросительно смотрит на председателя жюри.

— Без музыки? — спрашивает председатель.

— С музыкой, товарищ полковник. У него свои аккомпаниаторы, — с готовностью информирует начклуба, — земляки. — Бросает короткий взгляд на листок, сообщает. — Рядовые Умаров и Усманов. Трио, значит. Татарский танец. — И вопрос уже к танцору. — Так, Тулеев, вы готовы? А где ваши музыканты Умаров и Усманов, вы говорили, а? Здесь? Ага, начинайте.

Усманов и Умаров появляются. Один с ярко раскрашенной гармошкой, другой с бубном. Немедленно начинают исполнять музыкальное вступление к танцу. Зрители ритмично хлопают в ладоши. В центр выскакивает танцор…

Ульяшов наклоняется к дирижёру.

— Танец, я думаю, тоже пойдёт. В ансамблях без танца никак, я знаю… Так, нет, товарищ дирижёр?

— Так.

— Тем более национальный… — со знанием дела замечает начфин полка полковник Старыгин. — Шаймиев, я знаю, друг нашего премьера, приятно ему будет, если узнает. Кстати, а телевидение пригласили, будет? Надо комдива предупредить и мэра города.

— Нет-нет, — решительно машет руками председатель жюри. — Ни в коем случае! Нам реклама не нужна. А вдруг, не так покажут. Себя опозорят и нас заодно. Нет! — Даже грозит пальцем дирижёру. — Смотрите у меня, товарищ ответственный, никаких телевизионщиков, ни каких журналистов, ни-ни!