Он все еще сидел, погруженный в мечты, держа рисунки на коленях, когда София спустилась вниз, немного запыхавшись, розовая от спешки.

— Ты выглядишь просто очаровательно, дорогая.

Она набрала вес, щеки порозовели, теперь это была уже не такая худышка, которую он встретил по приезде из Индии. Подумать только — он считал ее фигуру плоской!

— Правда? — Она кокетливо поправила локоны, глядя в зеркало, висевшее над камином.

— Розовые щечки тебе идут, а когда ты бежала по лестнице, я залюбовался видом твоего декольте.

Она опустила глаза, увидела, как быстро поднимается и опускается грудь в вырезе платья, и порозовела еще больше.

— И этот привлекательный вид напомнил, что у меня есть для тебя подарок.

— Подарок для меня?

Вежливый интерес, никаких бурных проявлений радости. Все правильно — ведь она его жена, а не любовница. И хотя вышла за него из материальных соображений, а также из-за его высокого положения, она никогда ничего не требовала. Ему даже иногда хотелось, чтобы она что-нибудь попросила.

— Я вспомнил, что не купил тебе ни одной драгоценности и сегодня на наш первый официальный прием тебе нечего надеть.

— Но ты подарил мне кроме обручального кольца сапфиры твоей бабушки. — София вытянула руку, любуясь игрой камней.

— А теперь и это. — Каллум взял со стола длинный футляр из синего бархата и протянул ей.

— О! — Она постояла в нерешительности, прежде чем взять его, но так и не открыла. — Я, наверное, не заслуживаю такого подарка.

— Ты — моя жена и не должна заслуживать подарки, они — в порядке вещей. А для меня делать тебе подарки — удовольствие.

Она покачала головой:

— Я не могу не чувствовать неравноправия в наших отношениях.

— В браке равноправия быть не может, я — твой муж.

Он взял из ее рук футляр и открыл его. Интересно, что сделало его вдруг специалистом в вопросах брака? Совсем недавно он понятия не имел о таких вещах. Когда он делал предложение Софии, брак представлялся ему чем-то вроде выгодной сделки — вежливое сосуществование, гармоничный дом, где каждый сохраняет некую свободу в личной жизни, без бурных сцен и эмоций.

Из футляра полыхнуло разноцветным пламенем. Он достал длинное, по всей длине футляра, ожерелье из бриллиантов, надел ей на шею, застегнул, отодвинув завитки. Потом ласково дотронулся до локонов, выбившихся из прически, хитроумно, мастерски сооруженной горничной.

— Надеюсь, наш брак будет построен не на благоразумии и расчетах, а на доверии и дружбе.

Ему так нравилось дотрагиваться до нее, он обожал ее и гордился этим подарком — плодом его тяжелого труда. Эти бриллианты не были получены в наследство. Но может быть, когда-нибудь они станут фамильными, и София подарит их своей дочери на свадьбу. Странная смесь волнения, гордости и нежности нахлынула на него.

София смотрела на свое отражение в зеркале, бриллианты переливались на ее вздымавшейся от волнения полуприкрытой кружевами груди. Его руки по-прежнему лежат на ее плечах.

— Они такие красивые. — Она повернулась и схватила его за руку. — Я хочу не только доверия и дружбы — хочу делить с тобой самые твои сокровенные мечты и знать, о чем ты думаешь, стать неотъемлемой частью твоей жизни, даже если ты никогда этого не хотел.

— Да, я не видел тебя в своей жизни, а сейчас, когда ты рядом и ты моя жена, я рад, — сказал и удивился, насколько это правда. — Доверие, дружба и разделенная жизнь.

Голубые глаза Софии потемнели, он видел, как в их глубине плещется счастье, они заглянули ему прямо в душу, и в них он увидел гораздо более сильное чувство, чем просто радость от полученного подарка.

— Ожерелье такое красивое, прости, если не смогла поблагодарить как следует.

— Мне не нужно благодарности, — он как будто слышал себя со стороны, удивляясь своим словам, но поцелуй будет уместен.

Ее руки обвили его за шею, она подняла улыбающееся лицо.

— Тем более что для меня это очень приятно, мистер Чаттертон, — прошептала она, и их губы слились в продолжительном страстном поцелуе.

— Маркиз и маркиза Айверс, капитан граф д’Онэ, мэм! — громко объявил Хоуксли, застыв от неожиданности, но делая вид, что ничего особенного не происходит и он каждый день видит своих хозяев посреди гостиной в объятиях друг друга.

Каллум не слышал дворецкого, не видел своих гостей, пока София не отстранилась, смеясь, пунцовая от смущения, и встретила иронический взгляд высокого черноволосого человека. Она сразу поняла, что это не коллега Каллума, о котором тот говорил, даже если бы с ним рядом и не стояла Пердита. Его внешность говорила о высоком происхождении, разумеется, это был маркиз Айверс.

Интуиция предупредила ее: такого человека лучше иметь на своей стороне, потому что в противном случае он будет опасным врагом.

— Милорд. — Она не знала, как его приветствовать по этикету, насколько глубоко надо присесть? По рангу он был в одном шаге от герцога! Она начала сгибать колени, но он быстро подошел и взял ее руку.

— Алистер, — представился он просто и улыбнулся.

Несмотря на смущение, в голове ее мелькнула мысль: не будь она влюблена в Каллума, то не знала бы, кого выбрать — оба его друга были неотразимы.

Отпустив ее руку, он притянул к себе Каллума в коротком сильном мужском объятии — оно говорило о многом. Ее как будто ударило: ведь когда последний раз эти четверо собирались за столом, с ними был Даниэль. Наверное, она выглядит бесчувственной и расчетливой особой в их глазах, пригласив их на званый ужин.

Потом увидела улыбку Каллума, заметила, что он в прекрасном настроении, и поняла: отношения друзей не изменились, они по-прежнему любят друг друга, и только она все колеблется и трусит.

— Мистер Джордж Петтигрю, мэм!

Как вовремя! Напряжение отпустило ее, ведь это был единственный человек, который не знал Даниэля. Кроме того, его присутствие позволит вести разговор на нейтральные темы.

Ужин проходит превосходно, думала София спустя два часа, с удовлетворением глядя с места хозяйки на длинный стол. Гости заканчивали десерт — фруктовый салат, залитый воздушным кремом. Поймав взгляд Каллума, она подумала, что пора предложить леди удалиться в гостиную, оставив мужчин одних. Но он вдруг спросил:

— Ты бы хотела иметь собственный корабль, дорогая?

— Корабль? Ты имеешь в виду яхту?

— Нет, сегодня днем мы были в доках, смотрели те корабли, которые продаются.

— Целый большой корабль? — Она с трудом сохранила спокойствие: нельзя же посредине званого ужина в присутствии гостей спрашивать мужа, может ли он позволить себе такую покупку.

Каллум понимающе усмехнулся:

— Я собираюсь войти в долю. Петтигрю, д’Онэ и Линдон ко мне присоединятся. Наше долевое участие составит четвертую часть от всей стоимости.