– Спокойно, Зябликов, не отвечайте на этот вопрос! – заволновался Горянов.

Главное для меня было то, что все вопросы были занесены в протокол.

Когда ввели второго свидетеля, я сразу почувствовал что-то неладное. Свидетель стоял спокойно, но брови его постоянно двигались. Горянов снова задавал те же вопросы – кто, откуда… Парень ответил, что он из подмосковного города Химки, работает радиомонтажником в одной из мастерских.

– Что вы можете сказать?

Парень объяснил, что, проходя мимо стройки на Трубной улице, видел, как из подворотни строящегося здания вышел человек, похожий на опознаваемого Шувалова.

– А что он делал?

– Ничего. Просто был очень взволнован.

Все это было занесено в протокол и снято видеокамерой. Горянов взглянул на меня:

– У вас есть вопросы?

– Есть. – Я повернулся к свидетелю. – Вы работаете в радиомастерской?

– Да.

– А до этого в армии служили?

– Служил, – нехотя протянул парень. Горянов не отводил мои вопросы – видимо, они не казались ему опасными.

– А где вы служили?

– В Афганистане, воевал там.

– Ранения получали?

– Да, контужен был, в голову…

Горянов наконец опомнился:

– Погодите, это тоже к делу не относится!

– Почему же нет? – возразил я. – Человек воевал, получил контузию в голову… Мало ли какие там перемещения у него произошли! Может быть, ему показалось! А может, он моего клиента с душманом перепутал!

– Я понимаю, к чему вы клоните, – начал Горянов.

– Пока еще никуда, – парировал я. – Просто хочу, чтобы вы занесли в протокол, что этого свидетеля нужно отправить на психиатрическую экспертизу.

– Вот еще! – недовольно фыркнул Горянов. – Это вы в суде такие ходатайства делайте, а я его отвожу.

– Тогда так и запишите в протокол, что вы его отвели!

Горянов нехотя сказал девушке за компьютером, чтобы та все записала.

Когда следственные действия закончились и мы с Шуваловым остались наедине, он, удивленно улыбаясь, проговорил:

– А здорово вы их пришпорили!

– Пока еще не пришпорил.

– Но вы же фактически свели на нет это опознание – и по первому, и по второму!

– Не совсем еще. Но если дело и дальше так будет идти, может, мне как-то удастся с ним разобраться.

Через некоторое время в кабинет снова заглянул Горянов.

– Напрасно вы, господин адвокат, цирк шапито устраиваете! – с неодобрением произнес он и повернулся к Шувалову. – Только что ребята приехали из твоего родного Братска. – Он похлопал по папке, которую держал в руках. – Вот тут очень хорошие доказательства по твоей принадлежности к этому преступлению!

– Игорь, спокойно! – твердым голосом проговорил я. – Это обычные милицейские приемы. В этой папке не может быть никаких серьезных доказательств, тем более на третий день после твоего задержания!

Горянов удивился:

– Как это не могут? Наши оперативники съездили в твой родной Братск, произвели выемку в доме, где ты живешь, опросили жителей. И вот что мы узнали. Оказывается, ты был охотником, неплохо стрелял… Правильно?

Шувалов утвердительно кивнул.

– А вот эта грамота, которую оперативники нашли в комнате, – о награждении тебя за меткую стрельбу на соревнованиях, – в каком году она была выдана?

– Четыре года назад, – ответил Игорь.

– Эта грамота говорит об очень многом!

– И была выдана четыре года назад? – уточнил я.

– Да, – подтвердил Горянов.

– Ну вот, за четыре года он мог начать стрелять плохо, например рука стала трястись.

– А может, наоборот? – сказал Горянов. – Четыре года тренировался, чтобы произвести точный выстрел в капитана Сазонова, охраняющего депутата Кадзоева?

– А у вас есть доказательства на этот счет? Ведь это только предположения.

В кабинет заглянул оперативник.

– Ну как, увозить его? Там машина пришла.

– Да, – ответил следователь.

– Куда его везут?

– Пока на Петровку, а завтра на «Матроску» переводят, – ответил Горянов.

Через несколько минут Шувалова в наручниках увели. Я остался с Горяновым один на один.

– Зря вы, господин адвокат, – проговорил Горянов, – с нами такую борьбу начали. Я бы хотел предложить вам другую тактику – признаться в том, что он находился на месте преступления. Ведь никто не утверждает, что ваш клиент, Шувалов, нажимал на курок. А что он там находился – мы знаем точно. И киллера мы задержим в ближайшее время. Поэтому, я думаю, он проходил бы в качестве свидетеля.

– Вот когда вы будете адвокатом… – начал я.

– Да никогда в жизни я не буду адвокатом! – вдруг почти крикнул Горянов. – Никогда! Это против моей морали!

– Значит, ваша мораль – в том, что все должны быть следователями и оперативниками? А адвокатов вообще нужно запретить, чтобы вам было легче работать, так?

Горянов только усмехнулся в ответ.

Вскоре я покинул прокуратуру и вечером встретился со Славой, рассказав ему суть очной ставки. Слава остался доволен услышанным.

– Вот только следователь этот, Горянов, «замазан». Ему депутат пообещал должность в Генеральной прокуратуре. Поэтому он так работает.

– А какие отношения у депутата с Шуваловым?

– В общем-то, депутатом он стал недавно, а до этого активно занимался бизнесом. У него в нашем городе несколько предприятий, коммерческие структуры. Короче, не бедный человек. Он какое-то время с сестрой Шувалова встречался, поэтому и указал, что Шувалов может быть причастен к убийству.

– Откуда у тебя такая информация, Слава?

– Я же говорил, что есть хорошие люди на Петровке, которые снабжают нас информацией. Конечно, не бесплатно, – добавил Слава, ухмыльнувшись.

Прошло время. Шувалов продолжал сидеть в следственном изоляторе, я время от времени его навещал. Но однажды, придя к нему, я был удивлен. Шувалов был грустный и поздоровался со мной достаточно холодно. Я сразу же спросил, что случилось.

– Ничего особенного, – ответил он и продолжал молчать.

– Нет уж, давай-ка, рассказывай, что произошло. У тебя проблемы возникли?

– Нет, проблем никаких нет, все нормально, – ответил Игорь. – Просто оперативники перед вами приходили… и про вас говорили.

– Хвалили или ругали? – улыбнулся я.

Игорь покачал головой:

– Нет, они просто сказали, что у вас было десять клиентов, которых вы освободили из следственного изолятора, и их дела до суда не дошли. А потом этих десятерых убили… Это так?