доложил ей жаренные факты о самочувствии племянницы. Мама охала и ахала, просила показать Лену на камеру. Потом немного дала поговорить папе Лены. Снова взяла допрос-опрос в свои руки. Дима итак себя чувствовал плохо, а тут стала голова кружиться. Слова мамочки капали медленно и били прямо в темя, потом в висок, потом в глаза. Дима на какой-то момент даже отключился. А потом снова услышал медленные слова обвинения.

— Ты, Дмитрий, мужик или кто? Почему невесту на руках не носишь, пылинки не сдуваешь? Этот профессор даже на простого работягу не похож. Бомж какой-то…

Через какое-то время снова произошло «короткое замыкание». И опять звучал ненавистный, утробный голос мамочки.

— Ты что закрываешь глаза, всё время киваешь, как болванчик. Тебе что плохо, Дмитрий?

— Снежана Арнольдовна, Вячеслав Андреевич, извините, мне действительно плохо. Я каждую минуту теряю сознание. У нас здесь три медика, вместе с Леной, конечно. Поди спасут вашу дочь. Извините я…

Тут Дима вырубился по полной.

Робот заметил, что Дима потерял сознание и обратился к Марату:

— Дима без сознания, температура снова 41 градус, его знобит, что делать?

— Давай тащи все свободные одеяла, я его укутаю, — Марат оглядывался по сторонам и соображал об экстренных мерах. — Потом прибавь градусов на кондиционере, например, до 28. Мы все потерпим. Да и профессору с Леной не помешает тепло. Проведи перекличку среди ботов — может кто филонит или вредит…

— Я давно хотел попросить сделать потеплее, — встрял профессор, не отрываясь от телевизора, — но как-то всё откладывал. Кстати, Марат, про отвар не забывай. Лечение требует методичности. И мне немного налей…

Марат, убедившись, что робот стал шустро выполнять задания, прошептал:

— Мне приснилось, Димон, что мы с тобой одолели Змея-Горыныча…

— И Соловья-Разбойника, — не открывая глаз прошептал друг. — А ещё девки нас парили в бане…

У Марата расширились глаза. Вот это да! Один сон на двоих! Надо будет потом узнать подробности. Марат чувствовал, что он и окреп физически, и оздоровился. Ведь очки в квесте были на двоих! Но почему Димке стало хуже? В следующий раз выгоню его из моего сна. Или просто выйду из своей игры. Например, к родителям.

Федя, ты слышал? — громко сказал Марат, — Всем по стопарику отравы. Тьфу ты, отвара, конечно. В том числе и Лене. Прям буди и вливай в рот.

* * *

Ирина проснулась рано, с первыми лучами солнца. До завтрака успела помыться и поговорить с отцом.

— Ну как дела, папа, как здоровье?

— Здоровье хорошее, дела налаживаются. Но пробка из поездов пока не рассосалась. Я уж и с Центром связался, доча, а так с волонтёрами последствия столкновений аннулируем. МЧС, конечно, помогает. Но мало и по чуть-чуть. У них самих забот хватает. Некоторые машинисты и грузчики возвращаются на работу. Я уж не посылаю их за медицинской справкой, либеральничаю.

Глава 18

— Папа, а как у тебя быт налажен? У тебя же сожительница была?

— Была, да сплыла. Не знаю где она. Дня через два в розыск заявлю в полиции…

Поговорив с отцом ещё какое-то время, Ирина сделала несколько упражнений и пошла завтракать. Мать Марата успела и корову подоить, и кур накормить. Отец тоже был старой закалки. Что-то пилил с утра, строгал.

— Ну вот, я на завтрак и заработал, — были его первые слова, когда он увидел Ирину. — Доброе утро, дочка!

— Доброе! — по-современному ответила Ирина. — Вы даже на пенсии трудитесь и день, и… вечер.

— А как же иначе, кадерле? — Поднял густые брови папаша. — Не лежу на печи потому, что её у нас нет.

— Вы меня кадрите, Ринат-абый? — притворилась дурочкой Ирина.

— Кадерле — значит «дорогуша» по-татарски, Ирочка. С другой стороны, говорят: «Любви все возрасты покорны».

— Все мужчины до конца жизни держат сухим порох в пороховницах, — ответила Ирина. «А женщины ягоды в ягодицах» — подумала она и покраснела…

В это время в дом зашла мама Марата. Она покосилась на смеющихся мужа и девушку и, разливая чай, сказала:

— Дочка, ты гостинчик Марату заберёшь?

— Ой, что я вам должна за ночлег? — встрепенулась Ирина.

— Ничего не надо. Просто передашь ему натурпродукты.

— Скоропорт везти нерационально, да и места в мотике маловато…

— Возьми тогда чак-чак, дорогая.

— Хорошо, Винера-апа.

— Что-то мы тебе кофе не предложили, — всполошилась мамаша.

— Да и так хорошо, — сказала Ирина. — Я первый раз чай с молоком попробовала. На удивление вкусно, буду практиковать.

— Корова-то своя, — мама Марата придвинула пиалу. — Кстати, ты даже каймак не попробовала. В магазине не купишь такого деликатеса!

— Да, необычно, — Ирина попробовала молочный продукт на кончике чайной ложки. А потом зачерпнула уже полную ложку, — и вкусно! Деревенские сливки?

— Каймак — это каймак. Тут жирность больше 50 процентов!

— Что-то мы про самое главное не поговорили вчера, — вмешался в разговор женщин папаша. — Что там у вас в Томской области с новой эпидемией? Что по дороге?

— Вкратце тоже, что и всюду. В крупных городах кругом жмурики, больные с глазами, кровотечениями, или с кожными заболеваниями. А на дорогах ещё и байкеры всякие… У меня белые щёки из-за цинковой мази. Лечимся как можем. Я хоть и лицо на ночь полотенцем обматывала, вы наволочку потом простирните, пожалуйста.

Увидев, что родители Марата внутренне отшатнулись, Ирина стала собираться. Когда ей Винера-апа передавала чак-чак, она пошутила:

— Ну ладно, целоваться не будем. Спасибо вам большое!

* * *

Дима во сне попробовал связаться с Фёдором-13. Так как роботы не спят, то просто Дима задал тему сна сам себе.

— Что, Федя, плохи мои дела?

— Я ведь не специалист в области здравоохранения, Дима. Я даже не медбрат. Хорошо Интернет ещё не упал — там кое-что черпаю. Но если хочешь моё мнение, то я думаю, что ты загнал себя сам. Ускоряясь, ты заставляешь неокрепший организм напрягаться, пищеварительный тракт у тебя вынужден повышать метаболизм. Как рак сжигает человека за считанные месяцы, так и ты сжигаешь себя за считанные недели.

— Расскажи лучше анек…

— Я не знаю, как выбирать, Дима. Тебе покороче или подлиннее, с матами или без…

— Учись,