— Мне все же кажется, что идея по поводу пещер вполне удачна, — сказал он. — Особенно если вспомнить, какое негодование этот выбор вызвал у Равиля Прайда…

* * *

Равиль Прайд действительно был вне себя от злости. Как Глава Дома, он должен был выступать в качестве Хранителя Клятвы на Церемонии Подбрасывания Монеты, когда воин, чья монетка вываливалась первой из гравитационной воронки, которая называлась Колодцем Воли, получал право выбирать место для поединка.

Равиля просто взбесила та улыбка, с которой Диана, чья монетка выпала второй, вслед за своим соперником назвала в качестве точки рандеву Соколиные Пещеры.

Закрывшись в своих личных апартаментах, Равиль Прайд вспоминал эту улыбку и весь эпизод в целом.

Надо сказать, что выбор Дианы вызвал открытое негодование со стороны почти всех присутствовавших на церемонии. Действительно, ведь Соколиные Пещеры являлись одной из самых известных достопримечательностей Айронхолда, если и не совсем туристской меккой, то чем-то в этом роде. Схватка же многотонных боевых роботов, вооружённых по последнему слову истребительной техники, могла вполне уничтожить подземный пещерный комплекс на корню — в самом прямом смысле.

Пока присутствовавшие на церемонии всячески выражали своё негодование, Диана улыбалась, ничуть не обескураженная такой реакцией.

Когда шум немного утих, она невозмутимо спросила:

— Роботы пролезут в пещеру, воут?

— Ут, — нехотя ответил Равиль Прайд.

— И я могу выбрать любой участок суши на этой планете, если только рядом не будет людских поселений? — продолжала допытываться Диана.

— Да хоть на луну летите! — в сердцах ляпнул Равиль, не подумав, и тут же прикусил язык: ай-ай-ай, надо же было так подставиться! Получилась прямая аллюзия к известному повторному поединку за родовое имя Эйдена Прайда, который, как известно, проводился именно на местной луне, то есть на Ри. Какой афронт!..

В глазах Дианы запрыгали весёлые чёртики.

— На луну не полечу, — милостиво сказала она, — а вот в пещеры полезу! Я выбираю Соколиные Пещеры!

Равиль почувствовал, что готов провалиться сквозь землю. Сейчас он больше, чем когда-либо, ощущал свой маленький рост — особенно по сравнению со статной Дианой.

Однако Равиль отдавал себе отчёт в том, что эта вольняга кругом права. Более того, он почувствовал невольное уважение — девушка вела себя так, как только мог мечтать любой воин Клана Нефритового Сокола.

Равиль Прайд ощутил, как по спине у него побежали здоровенные мурашки — он понял, что Диана находится буквально в одном шаге от того, чтобы получить родовое имя.

После томительной паузы он смог наконец произнести:

— Хорошо. В конце концов, эти Соколиные Пещеры привлекают внимание практически одних только вольнорожденных, так что если они и будут разрушены, то ничего страшного не случится.

Однако эта жалкая попытка уязвить Диану вызвала у девушки лишь презрительную улыбку.

* * *

Грелев докладывал Равилю о том, что по Айронхолд-Сити прокатилась волна протестов по поводу выбора места финального поединка за родовое имя. Люди были очень сердиты на Диану.

— Практически никто не возражал бы против того, чтобы вольнорождеиная соискательница свернула себе шею на пути к своей цели, — говорил Грелев, как всегда, размеренно и чётко, и, как всегда, Равиля мороз продрал от его манеры вещать.

— Мне казалось, что уже один факт, что она вольнорожденная, должен вызывать возмущение, — буркнул он.

— И это тоже, — согласился Грелев.

Закончив доклад, он не спеша удалился, оставив Равиля наедине с его невесёлыми мыслями.

Да, девчонка оказалась куда более прыткой, чем я предполагал. Какое упорство, какая уверенность в себе! Все-таки у неё есть масса качеств, присущих не просто войну, а войну достойному. Не заметил я этого вовремя, проглядел. И все же… если она и впрямь завоюет родовое имя, не знаю, как я переживу это.

И тут в голове у расстроенного донельзя Равиля начал созревать мрачный план…

* * *

Хотя у Джоанны язык заплетался все сильнее, речь её оставалась пока понятной.

— Вы видели реакцию Дианы на мои слова по поводу этого Лейфа?.. Она знает его, они встречались раньше, и Диана считает его… как бы это сказать… порядочным парнем. Мне это очень не нравится.

Жеребец кивнул:

— Я с вами согласен. Чем меньше знаешь о своём противнике, тем лучше.

— Если Диана будет видеть в этом Лейфе друга, то вполне возможно, что в решающий момент у неё дрогнет рука, она не сможет нанести удар и просто проиграет!

— Ну, — сказал Жеребец, — если Диана и впрямь рассчитывает получить родовое имя, то ей следует вести себя так, как это подобает настоящему воину — со всеми вытекающими последствиями.

Джоанна досадливо поморщилась:

— Да хватит уже ваших книжностей…

— Это не книжности, а мой собственный опыт. Я считаю, что воин всегда должен оставаться воином, то есть он будет убивать при любых обстоятельствах. Если бы, к примеру, Эйден Прайд встал у меня на пути и препятствовал исполнению долга, я убил бы его, вот и все!

— А не громко ли сказано, Жеребец? Если Диана стала спасать этого недоумка, которого не только не знала толком, а вообще подверглась его оскорблениям, что она будет делать с Лейфом, при взгляде на которого у неё, похоже, все тает внутри? Её чувства и эмоции её же и погубят!

— Не могу согласиться. Эти самые чувства и эмоции — её лучшее оружие. Вспомните её отца — никогда не мог жить спокойно.

— Да уж, — задумчиво сказала Джоанна. — На кого-кого, а на отца она точно похожа.

Она вылила в себя остатки коктейля и поморщилась.

— Что-то я совсем заговорилась. Утомили вы меня, Жеребец. Общаться с вами — все равно что драться с тремя роботами сразу. Все, я иду спать.

Спихнув с кровати кучу каких-то посторонних предметов, она ткнулась лицом в подушку и мгновенно уснула.

Жеребец осторожно укрыл её одеялом.

Пора и мне на боковую. Завтра Диана либо докажет всем, что она настоящий воин, либо продемонстрирует, что она — только вольняга, недостойная родового имени. Интересно, а что сегодня сказал бы Эйден? Об отцовских чувствах говорить не будем, он узнал о существовании Дианы за несколько минут до своей гибели. Зато мне кажется, что она понравилась бы Эйдену как воин. Да, он понимал вольнорожденных как никто из вернорожденных… и все же внутри себя он всегда оставался вернорожденным. Что ж, мне трудно понять все это. Лучше уж вернуться к естественному неприятию вернорожденных… Страваг, пора идти в люльку.

Придя к себе в номер, Жеребец воспроизвёл Джоаннино падение на кровать, хотя его постель была аккуратнее, с простынями и одеялами, заправленными по-военному.