– Что ты творишь, Лада? – спросил он.

– Что? Не так помазала? Много или мало? – она шагнула за горшочком, но Волк перехватил ее за руку и притянул к себе.

– Ты по-прежнему считаешь меня собачкой? – глаза полыхнули оранжевым.

– Что ты! Конечно, нет, – стукнула она его кулачком по груди.

– Когда я превращаюсь в зверя, ты постоянно меня трогаешь, – обвинил он ее. – Ты отделяешь мою волчью сущность от меня человека. Ты воспринимаешь волка отдельно. А ведь это все равно я!

– Это не так! – возмутилась Лада. – Я с самого начала знала, что ты оборотень, и воспринимала тебя целиком.

– Докажи!

– Легко, – выпалила Лада и запнулась. – Только как?

– Потрогай меня человека так же, как волка, – оборотень хищно улыбнулся, показав выступающие клыки, сузил глаза. – Слабо?

Лада хмыкнула.

– Почесать за ушком? – она провела рукой по густым волосам Волка, заправила темную прядь ему за ухо. – Погладить загривок? – ладони прошлись по широкой спине, мышцы под ними напряглись. Она запрокинула голову. – Все?

– А помнишь, при первой нашей встрече ты чесала мне животик?

– Тогда я не знала, что ты оборотень! – возмутилась девушка.

Волк снисходительно кивнул:

– Я так и знал.

Лада запустила руки ему под свитер, жесткие волоски укололи нежную кожу на запястьях.

– Доволен? – тихо спросила она. Доставать руки из-под свитера совсем не хотелось.

– Хвост.

– Что? – не поняла Лада.

– Теперь хвост.

– Но ты же сам попросил его помазать, к тому же сейчас у тебя его нет, – растерялась девушка.

Волк взял ее руки и положил себе на ягодицы, выжидающе глядя на нее сверху вниз. Лада рефлекторно сжала ладони, чувствуя под ними упругие мышцы.

– Вот теперь доволен, – прошептал Волк ей на ушко, легонько прикусил мочку и отстранился. – Жаль, мы не одни, Булка сейчас своим окурком подавится, – добавил он громче и сел на лавку у стола.

Лада посмотрела вниз и увидела Колобка, застывшего с отвисшей челюстью.

– Не обращайте на меня внимания, – прохрипел он, подхватывая окурок нижней губой. – Считайте, что меня здесь нет. В конце концов, я же просто хлебушек.

Лада стояла посреди избушки, растерянно глядя на Волка, жующего вторую половину пирога.

– Да ты издеваешься! – поняла она. – Ты мстишь за ту пощечину.

– Вовсе нет, – промычал Волк. – А может и да. Но в любом случае, я очень рад, что завел этот разговор.

Лада вспыхнула и ушла в другую комнату. Вдоль стены стояла узкая кровать, застеленная тканым покрывалом, и девушка упала на нее, кипя от злости. Она повернулась на другой бок, уткнулась взглядом в деревянную стену. Лада прикусила губу, а потом улыбнулась. Волк ее ловко развел, ничего не скажешь. По-видимому, решил строить из себя неприступную крепость в отместку за пощечину. Надеется, что роли переменятся, и теперь ее очередь проявлять инициативу. Лада повернулась на спину и потянулась. По крыше забарабанили первые капли дождя. Девушка сбросила кроссовки и укуталась в покрывало. Путь к Ивану обещает быть захватывающим.

Лада проснулась, когда за окном только рассвело. На квадратном окошке не было занавесок, два нахохлившихся воробья, круглых, как теннисные шарики, спали на ветке вишни, прижавшись друг к другу. Лада встала с кровати, пригладила волосы, чувствуя себя взъерошенной, как воробей. Она проспала остаток дня и всю ночь. Сквозь сон она слышала, как вернулся Леший. Они с Волком долго шептались в соседней комнате, иногда взрываясь хохотом. Кажется, Колобок тоже участвовал в посиделках. Она точно слышала песню про черного ворона в исполнении прокуренного баритона.

Девушка осмотрелась: в комнатке стоял шкаф с инструментами, на деревянном столе лежал недоделанный скворечник. Подоконник был уставлен горшочками с рассадой: торчали зеленые перышки лука, пышным веером раскинулась петрушка, кустик мяты пах на всю комнату. Девушка осторожно приоткрыла дверь. С печи свешивались ноги Лешего, покрытые густой коричневой шерстью, как у медведя. Подгорелый бок Колобка виднелся под лавкой, на которой спал Волк, вопреки обыкновению, в человеческом облике, свитер, скрученный валиком, лежал под головой. Оборотень положил одну ладонь под щеку, вторая рука свешивалась на пол, губы шевельнулись, как будто он сказал что-то во сне.

Лада неосознанно потянулась рукой к кубикам пресса, жестким волоскам, ручейком сбегавшим от его пупка под пояс джинсов. Колобок всхрапнул под лавкой, как старый трактор, и Лада отдернула руку. Она выбежала на крыльцо и не видела, как губы Волка растянулись в улыбке.

На веранде Лада застыла, ошарашенная. Листва деревьев еще блестела от дождя, воздух дурманил свежестью, а в сочной траве, подбегавшей к самым ступеням крылечка, распускались маленькие звезды. Девушка шагнула в мокрую траву, присела, осторожно прикасаясь к нежным цветам, упоительный аромат кружил голову. Вдруг Ладе на плечо села синичка, весело чирикнула в ухо. Белочка сбежала по стволу сосны, словно рыжий огонек, безбоязненно обнюхала Ладины кроссовки. Упитанный бурундук вразвалочку вышел на поляну, плюхнулся на толстую попу, сложил лапки на мягком животе и укоризненно посмотрел на Ладу – точь-в-точь как директор, когда она опаздывала на работу.

Девушка выпрямилась и, оглядевшись, рассмеялась. Она будто попала в мультик: вокруг нее вились птички, в нескольких шагах у пенька уселись пугливые зайчики, ежики выкатились к крылечку колючими шариками, подняли блестящие носы. Лада повернула голову, услышав треск веток. К избушке вышел олененок. Бока его были усыпаны пятнышками, словно солнечными зайчиками, тонкие ножки-веточки, казалось, вот-вот подломятся. Он прядал большими ушами, влажные глаза смотрели робко и доверчиво.

– Серьезно? Олененок? – недовольно пробурчал Волк, наблюдая за этой сценой из окна. – Ты играешь не по правилам.

– А ты когда-нибудь придерживался правил? – ехидно спросил Леший, спрыгивая с печки. – Ты сам сказал, что между вами ничего не было. Она свободна. Пусть сама выбирает.

Он вышел на веранду, махнул рукой Ладе, которая завороженно гладила по шее олененка, преданно смотрящего ей в глаза.

– Это потрясающе! – воскликнула она, сияя от восторга.

Из избы раздался протяжный стон, и девушка, забыв про олененка, бросилась внутрь.

Колобок, стеная, выкатился из-под лавки и застыл, жмуря единственный глаз.

– Я вас ненавижу, – прохрипел он. – Кто меня вчера уговаривал – только одну ягодку, а теперь еще одну.

– Что произошло? – спросила Лада.

– Булка наелся пьяной вишни, – объяснил Волк, потягиваясь.

– Как мне плохо, – ныл Колобок, – моя голова… Моё всё…

Лада бережно подняла его на руки и вынесла на веранду. Леший уже накрыл на стол: на белой скатерти стоял запотевший кувшин с морсом, на глиняных тарелочках лежал творог, свежая малина, маленькие булочки, мёд в плошке был прозрачный, как янтарь, в плетеной корзинке лежали яблоки с тонкой просвечивающейся кожицей.