Когда через полчаса Лева ушел в ванную, Ксения замерла в скомканных простынях: пронесло или нет? Ранним утром она слышала голос Квадрата, догадываясь, о чем тот разговаривал с мужем, и, поджидая Леву, была готова ко всему. Сейчас, поглаживая бедра, на которых, знала, вот-вот появятся огромные синяки, она блаженно улыбалась: ничего-то Левушка не сделает с ней плохого, ничегошеньки!

Ксюша перекатилась несколько раз по широкой кровати. Тихонько рассмеялась: с этого утра она точно имеет над мужем женскую власть, сладостную и крепкую! Но судьбу испытывать не будет: пусть обида у Левы затихнет и забудется. Она не станет, капризно надув губки, показывать свое измятое тело и требовать, чтобы муж зацеловал больные места. Ей надо сейчас уйти в тень, поменьше показываться Леве на глаза — пусть сам захочет ее увидеть. Что это случится очень скоро — она не сомневалась.

Бессарабов докрасна растерся жестким полотенцем. Накинув махровый халат, прошел в кабинет. Несколько секунд размышлял, держа руку на телефонной трубке. Набранный номер ответил быстро. И так же быстро там была принята команда. Вопросов не задавали. Так было принято, и так было всегда. Вопросы осмелился сегодня ставить Квадрат — ну что ж, Лева почти не перебивал его.

…Юрий Большаков, по кличке Квадрат, переходил улицу, направляясь к телецентру. Он видел черный джип, на полной скорости мчавшийся по дороге, и приостановился, пропуская лихача. Джип, вывернув неожиданно вправо, зацепил Большакова на всем ходу — тот перелетел оставшиеся до телецентра несколько метров и всей своей большой и сильной спиной вдавился в тяжелую чугунную ограду. В мертвых глазах Квадрата застыло удивление.

* * *

Ольга придирчиво оглядела себя в большом зеркале. Если и спала ночью, так всего часа полтора, не больше. Засыпая, слышала раскаты грома, беспокойную дробь дождя, потом как провалилась в глухую, беззвучную темную яму и вынырнула из нее в шесть утра.

Звонить Илье она не будет — спят еще и Илюша, и девчонки. Все равно встретятся днем, тогда и объяснит, почему сбежала спозаранку. А что тут объяснять? Проснулась, будто ее подтолкнул кто-то. Голова свежая, сна ни в одном глазу. Насмотрелась вдоволь на спящего Илью, он потихоньку посапывал во сне. Работать, зная, что вот он, рядышком, — себя томить. Поэтому она потихоньку оделась, бросила в пакет несколько пирожков, беззвучно прошмыгнула мимо спящих племяшек, неслышно прикрыла дверь.

Мимо промчался пустой трамвай. Пока она дошла до остановки, прикатил еще один — через двадцать минут была у себя дома. Тихонько напевая, включила чайник, минуты три постояла под контрастным душем, крепкий кофе показался необыкновенно вкусным, а пирожки — просто обалденными. В семь утра она начала писать статью о пресс-конференции в УВД — строчки летели одна за другой. Ровно в восемь перечитала материал, промурлыкала довольно: «Ай да Пушкин, ай да молодец! И Олечка тоже молодец!» А потом почти два часа наслаждалась свободой: пила кофе, курила, раскрыв шифоньер, долго выбирала, что надеть сегодня, не спеша красила глаза, губы. И вот сейчас, внимательно рассматривая себя в зеркале, Ольга поймала себя на том, что все это время она беспрестанно ведет мысленный разговор с Ильей.

Что же делать? Вечером он уедет. Дай бог, в августе удастся ей вырваться в отпуск — месяц вместе. А потом? Что делать потом, когда Коновалов улетит надолго в Америку? Он ночью спросил: «Поедешь со мной?», она отмахнулась, давай, мол, об этом потом поговорим. Но знала, если ответит «нет», Илюшу потеряет. Он не поймет, что нельзя бросать газету накануне губернаторских выборов. Работа, служба, выборы, борьба за власть, карьера — все эти понятия не входят в его так называемый «первый круг».

Была у Коновалова своя философия, свои жизненные правила. И подразумевали эти правила несколько кругов, в которых крутится-живет человек. Любой человек, независимо от возраста, образования, профессии.

Первый, главный круг, считал Илья, объединяет самых близких людей — мужа, жену, детей, мать, отца, братьев, сестер. И самое важное для этого первого круга — любовь, здоровье, счастье, благополучие этих — и никого больше! — людей. Сердце и душу, всего себя можно отдавать только в первом круге — только для самых близких. Если в первом круге царят мир и спокойствие — не будет бурь и в остальных кругах. А если и случатся в тех кругах бури — они не стоят того, чтобы рвать душу и сердце, эти бури надо преодолевать, не растрачивая запасов первого круга.

Когда он впервые заговорил об этом с Ольгой, она, конечно же, расспросила и о втором, и о третьем, и о других кругах. Второй круг, говорил Илья, тоже очень важен, без него человек не может быть счастлив. Это друзья, работа, увлечения, интересы — все тоже очень дорогое и близкое. Третий круг — это деньги, материальное благополучие, карьерный рост, полезные связи. Без всего этого тоже не прожить. Но когда накал переживаний, свойственный только первому кругу, вдруг касается третьего или второго — меняется жизненный акцент, и человек, сам того не замечая, нарушает целостность своего существования. Энергия, предназначенная только для первого круга, переливается в другие — жизнь становится несчастной.

«Ну как же так, — спрашивала Ольга, — если меня, к примеру, предал друг, я не должна страдать и обращать на это внимание, потому что это явление не главного первого круга, а стоящего за ним второго?» «Страдай, — пожимал плечами Илья. — Но разве это поможет вернуть друга, уже предавшего тебя?» — «Так что — забыть?» — «Забыть, конечно. А можно и не забывать, но вот только страдать не надо. Страдать будешь, если, не дай бог, погибнет ребенок, если рано уйдет из жизни мать, если разлюбит муж, если случится страшная болезнь. Когда уходит из жизни очень дорогой человек и сделать ничего нельзя — вот тогда и облегчай сердце страданием. Но если есть хоть малейшая возможность изменить ситуацию — вот когда нужна вся нерастраченная, сохраненная энергия! Она способна не дать разрушиться семье, даже если ушла любовь. Она даст силы на то, чтобы выходить больного и вернуть его к жизни. Она подтолкнет к поиску всех путей и возможностей. Если ты разбазаришь эту энергию на выяснение отношений с друзьями, или на то, чтобы построить успешную карьеру, или на ссоры с начальством — да мало ли на что! — ее, этой энергии, не хватит, душа моя, когда придется решать главные проблемы в жизни. Проблемы первого круга».

«А как узнать, — допытывалась Ольга, — что это проблемы именно первого круга, ведь все взаимосвязано меж собой — любовь, счастье, работа, друзья?» — «Да очень просто. Вот сейчас ты, к примеру, переживаешь, ночами не спишь, все думаешь о том, как бы сделать так, чтобы ваш Минеев проиграл выборы. Так ведь? Так, не спорь! Перебросься мысленно на десяток лет вперед — ты так же остро, с такой же болью в сердце будешь воспринимать теперешнюю ситуацию? Поверь, ты даже и не вспомнишь о ней, а если и вспомнишь — дрогнет сердце, защемит, заболит? Нет, и не защемит, и не заболит. А теперь представь, что мать теряет ребенка. Сколько б десятилетий ни прошло — ей будет всегда нестерпимо больно об этом вспоминать. Не просто больно, а невыносимо больно — это боль на всю жизнь. Это страдание первого круга. А твои губернаторские заморочки… Они, Олюшка, даже и не из второго круга».