– Мы что-то отмечаем? – удивился тот, наблюдая за моими манипуляциями.

– Нет. Это благодарность за вашу будущую помощь, – вздохнув, сказал я. – Меня начальство поставило в такую позу. В общем, мне за неделю нужно сбить группу и отправить её в тыл противника, а ни людей, ни подготовленных специалистов нет. Вот я и решил через вас людей набрать. Желательно успевших послужить, имеющих воинские специальности. Если фронтовики, так совсем отлично. Спортсмены тоже пойдут. У меня меньше часа, успеем?

– Ну, мне хотя бы какие-то бумаги нужны, – сказал тот.

– Какие бумаги? Я проезжал мимо военкомата, и мне пришла идея к вам обратиться. Потом всё оформим, задним числом. Кстати, я всего трое суток как из немецкого тыла, трофеи есть. Вот пара плиток шоколада, под коньяк отлично идут, а это банка сладких фруктов. Детей порадуешь.

– Что, так припёрло?

– Во как, – ударил я по горлу.

– Ладно, поможем.

Тот убрал всё со стола в сейф и вызвал того младшего лейтенанта, который ранее уже присутствовал в кабинете, и приказал ему помочь подобрать людей, дав полистать личные дела призывников, ну и описал, кто мне нужен. Дальше мы уже с лейтенантом общались, прошли в его кабинет. Тот папки приносил, а мы с Бабочкиным, устроившись за двумя столами, изучали дела. К счастью, много дел не было, действительно приносили всё, что нужно. Так что мы подобрали опытного сапёра, тот ещё доты на линии Маннергейма рвал, спортсмена, занимался стрельбой из винтовки и на лыжах ходил. Потом трёх танкистов, двое из которых механики-водители, двух спортсменов, помощника повара из «Метрополя», молодого фельдшера и разбитного морячка, тот ходил ранее на бронекатерах, во время срочной службы. Морячок и один спортсмен, судя по личным делам, хорошо говорили по-немецки. Все молодые, пышут здоровьем и, думаю, рейды по тылам немцев выдержат. Показав на отобранные папки, я сообщил лейтенанту, что хочу пообщаться с этими призывниками. Пусть обеспечит это, причём как можно быстрее.

Тот сообщил, что приносил дела только тех призывников, что присутствовали на площади и готовились сегодня к отправке в дивизии в качестве ополчения. Часть в запасные полки на учёбу. Не все ранее служили. Уже через десять минут мы с Бабочкиным прогуливались у строя призывников. Гражданская одежда, у всех вещмешки с личными вещами, удивлённые переглядывания, те не ожидали увидеть командиров НКВД, но вполне справная выправка и ровный строй. А ничего так, они мне нравятся. Вон, Бабочкин с Лосевым тоже были не бойцами, а вообще «партизанами», как называли тех, кого призывали на сборы, а сейчас натуральные волкодавы, давно распробовавшие кровь противника и спокойно воевавшие с ним. Без нервов, как на привычной работе. Не как в первые дни, когда мне приходилось их успокаивать и сбивать всплески адреналина. Серьёзно их тогда потряхивало. Сейчас ничего подобного нет. Я надеялся, что и этот десяток сделаю такими же правильными бойцами.

– Товарищи призывники, – ещё раз осмотрев строй, сказал я, Бабочкин, стоявший за спиной, молча внушал поддержку, и я уверенно продолжил: – Сейчас вам предстоит принять непростое решение, которое изменит всю вашу жизнь. Мне нужны добровольцы, добровольцы для вступления в секретную группу осназа, она настолько секретная, что о ней мало кто знает. После изучения многих личных дел я выбрал вас. Сейчас вы можете решить, или вступить в мою группу, а я майор Корнев, её командир, или воевать общим порядком. У кого есть воинское звание, в нашей группе оно ничего не значит, там вы все будете рядовым составом, имейте это в виду. Лишь скажу, придётся много перемещаться по вражеским тылам, пускать под откос поезда, взрывать мосты и вражескую технику. Действовать в тылу противника мы будем до наступления заморозков, после возвращения вы отправитесь в школу осназа в качестве инструкторов, где будете делиться полученным боевым опытом. Итак, я даю вам десять минут, мне нужны те, кто отчётливо понимает, что выбирает. Время пошло. Разойдись.

Отойдя в сторону, мельком глянул на ручной хронометр и приказал Бабочкину:

– Давай на улицу, найди машину. Грузовую. Скажи, реквизируешь её на пару часов вместе с водителем на нужды НКВД. Все претензии в наркомат. Жди на выезде с улицы, по которой мы приехали. Да, и ещё, загляни в газетный кисок, накупи газеты за разные дни, всех изданий, что есть. Нужно почитать, что там пишут, особенно про нас.

– Есть, – козырнул тот и отправился выполнять поручение, придерживая продолжавший висеть на плече практически пустой сидор.

Отойдя в сторону, я стал откровенно скучать да изредка поглядывал на часы. Однако десяти минут мне не дали, подошёл один из бойцов, тот самый сапёр-подрывник, и сообщил за всех:

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, мы уже всё решили, все хотят вступить в группу.

– Постройте группу, – приказал я.

Когда строй снова замер одной ровной шеренгой, я так же прогулялся, вглядываясь в лица и в глаза добровольцев, вот они, те самые парни, что поднимались как один, а всякая шваль, отсиживаясь в тылу, потом пожинала плоды их трудов, их дети позже развалили страну. Парни, я постараюсь, чтобы вы выжили. По крайней мере, дам вам шанс на это.

Снова встав перед строем, осмотрел их и произнёс:

– Я рад вашему решению, но сейчас мы посмотрим, годитесь ли вы для службы в нашей группе. Будет экзамен. Сегодня. Сейчас. Вы будущие диверсанты, служб снабжения в тылу нет, значит, вы должны всё добывать сами. Это и будет первым уроком. Сама задача будет поставлена позже, а сейчас вы получаете полчаса личного времени. Если на площади у вас есть родные, то попрощайтесь с ними. Также передайте им свои вещи, вместе с вещмешками. Служить вам придётся в тылу, носить немецкую форму, носить правильно, говорить на языке противника и пользоваться немецкими бытовым оснащением. Ваши вещи вам не пригодятся. Передайте их родным. Машина вас ожидает у выезда с площади возле книжного магазина. Вольно. Разойдись.

Мои будущие бойцы, удивлённо и увлеченно общаясь, покинули через ворота дворик военкомата, а я прошёл в здание, где сообщил лейтенанту, что предварительно отобрал всех десятерых. Будет проведена проверка, если кто отсеется, верну его к ним в военкомат, дальше пусть сами распорядятся, куда отправить призывника. После этого дал списать данные из своего удостоверения, информацию по призывникам отправят в отдел кадров наркомата НКВД, ну и покинул здание. М-да, наглость города берёт, не думал, что это в Москве пригодится.

На подходе к грузовику Бабочкин нашёл крытую полуторку, перехватил меня с пачкой газет и с радостным лицом, улыбка до ушей.

– Товарищ майор! – ещё подбегая, прокричал он, что при шуме, стоявшем на площади, не особо привлекло к нам внимания. – Михайлов прорвался к нашим и так ударил по немцам с тыла, в неожиданном для них месте, что в окружении оказалась целая дивизия. Её почти всю побить успели. Пока остатки не вырвались из «котла».

Он захлёбывался от восторга, пока я вчитывался в строчки заметки. Да уж, дал Михайлов прикурить, тут он молодец. Вон, в следующих газетах отмечено, что он представлен к званию Героя Советского Союза с повышением в звании на две ступени. Меня догнал, да и то по ложному званию. Другие командиры и бойцы группы также представлены к наградам. Одним словом, оставалось только радоваться его успехам. Дальше, передавая из рук в руки газеты, мы изучали, есть ли ещё что по нашим действиям, и нашлось. И про партизанский авиационный отряд было несколько крупных статей с фото, даже с перепечатками, в подробностях расписывали свободную охоту трофейных истребителей за паровозами и автомобилями в немецком тылу, и какая у немцев истерика поднялась по этому поводу. Побив изрядное их число, наш партизанский отряд сыпанул песочка в механизмы снабжения вражеских войск. Теперь немецкие эшелоны без зениток не ходили. Про то, что все бойцы и командиры нашего партизанского отряда перелетели на трофеях в тыл Красной Армии, где их встретили чуть ли не с цветами, тоже описывалось. Представители Политуправления даже митинг устроили. Оба корреспондента в группе Михайлова уцелели, и я нашёл несколько заметок с их участием. Точнее, Бабочкин нашёл и мне передал. И про то описали, как мы заезжали в деревеньку, где жители ушли под руку немецкой власти, фото повешенного командира на въезде тоже было. Вон, заметка о том, как окруженцы сами под штыками вывели своих собратьев к нам на дорогу, с парой фото, не помню, чтобы кто-то их делал. Нормально, пусть у бойцов и командиров злость накапливается.