- По какому делу? - бормочу невнятно, заползая на Максима и толкая ладонями в его плечи.

Покачнувшись под весом сонной головы, сажусь верхом на его бёдра и, рухнув вперёд, принимаюсь покрывать поцелуями широкую гладкую грудь. Раскинув руки, позволяет хозяйничать. Трусь о него лицом и носом, завтракая запахом его тела.

Он такой тёплый. Он такой родной. Такой мой. Я сама им пропитана с ног до головы.

- Кудряш, я немного спешу… - говорит, начиная двигать мои бёдра по своим.

От остроты ощущений сжимаю ноги.

- Мы быстренько… - выпрямляюсь, раскачиваясь на нём и упираясь ладонями в его плоский татуированный живот.

Его руки ныряют под мою футболку. Пальцами задевает ноющие соски. Обводят. Ласкают.

- Ммм…

Прогнувшись в спине, запрокидываю голову и накрываю его руки своими. Издаю блаженный громкий  стон в потолок.

Рука Макса выползает из под футболки, пальцы быстро проверяют меня между ног.

- Резинка… - хрипит он, оттягивая свои трусы.

- Оооооохххх… - хнычу, роняя голову на его грудь и зажмуриваюсь.

Трусь о свой любимый каменный стояк, теперь без препятствий. Самый каменный и самый красивый стояк в Москве. В мире!

У меня совсем едет крыша.

Я влюблена в член Немцева. В его размер, вкус и цвет.

Хватаю висящие на спинке дивана “Левисы” и достаю из заднего кармана презерватив. Вгрызаюсь в пакетик зубами, протирая рукой сонный глаз. В моем исполнении вскрытие презерватива выглядит настолько асексуально, что я радуюсь полумраку. Макс обхватывает себя рукой, подставляя мне свою эрекцию, которую мы с первой попытки одеваем в тонкий латекс.

Опускаюсь не него и падаю на каменную грудь. Дальше он все делает сам. Под наши сбившиеся дыхания и тихий палевный скрип дивана.

- Тсссссс… тихо, малыш…

- Мммммм…

Кусаю его плечо, пропуская через себя оргазм. Свой и его.

Макс сжимает мои бёдра до боли, почти до боли глубоко врываясь в моё тело с утроенной скоростью. С тихим протяжным мычанием делает два очень резких толчка и обнимает меня руками, прижимая к себе. Целует мой висок. Грудью чувствую, как колотится его сердце.

Это… идеально…

Я не смогу лечь под другого мужика. Никогда. Только под этого. Только с ним. Больше ни с кем другим.

Из уголка моего глаза вытекает слеза.

Потому что меня переполняют эмоции! Переполняют настолько, что вдруг с жаром брякаю ему на ухо:

- Я тебя люблю… - тараторю с придыханием. - люблю… люблю… люблю…

Сколько можно держать это в себе?

Затыкаюсь, положив лоб ему в плечо, и жду…

Жду, притаившись и прикусив губу.

Я не понимаю, чего жду, потому что Немцев молчит, выравнивая дыхание и чертя большим пальцем круги по моей голой ягодице.

- Мне надо ехать, - хрипло говорит он.

И всё?!

- Угу.

Скатываюсь с него и заворачиваюсь в тёплое одеяло. Оно тёплое, потому что в нём только что занимались сексом два человека. Один из которых сказал другому, что любит! Ничего?

Макс садится на край дивана и трясёт головой.

Впиваюсь глазами в его затылок.

Какой шанс из ста, что он не услышал того, что я ему сейчас три раза повторила? У него что, блуждающая выборочная глухота?

Он стаскивает презерватив и встаёт, подтягивая чёрные боксеры.

- Во сколько у тебя поезд? - спрашивает, не оборачиваясь.

Накрывшись с головой, оставляю снаружи одни глаза и нос.

- В четыре, - бормочу из своего кокона.

Я трусливая дура. Я не сказала про чемодан. А он и не спрашивал! Вообще-то, нам было не до разговоров последние два дня. По крайней мере, не до серьёзных. По крайней мере, теперь я знаю, что он пытается продать собственное мобильное приложение. Я не считаю себя глухоманью или деревней, но я ни слова не поняла из того, что он рассказывал. Он тоже это понял, поэтому быстро свернул тему.

Боже, он такой умный. Я что для него слишком тупая? Поэтому… он мне ничего не ответил? Поэтому он меня не любит?

У нас что… просто секс?

Зарываюсь в одеяло ещё глубже, потому что в моём носу щиплет. И в глазах тоже.

- Сам отвезу тебя на вокзал, - говорит и идет в ванную.

Сконцентрировав мутнеющий взгляд на том, как танцуют мышцы на его спине и заднице, прижимаю к животу ноги.

Ясно.

Понятно.

Мне пора домой.

Наблюдаю за тем, как вернувшись спустя минуту, расхаживает по комнате. В прыжке натягивает джинсы. Пригладив растрёпанные волосы, берёт со спинки дивана свежую футболку. Останавливается надо мной и дёргает за одеяло, пытаясь раскопать в нём моё лицо. Упрямо сжимаю его сильнее и не позволяю. Там в одеяле у меня лицо такое, будто умер мой близкий родственник!

Скорбное и несчастное.

- Скоро вернусь, - склоняет набок голову, всё ещё пытаясь отдернуть одеяло. - Без меня никуда не уходи.

- Угу.

Набросив на плечи пальто, берёт с полки ключи от БМВ и выходит за дверь.

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, поджав дрожащую губу.

Отличный уикенд.

Быть нелюбимой - то ещё дерьмо!

Упираюсь локтями в колени и тру лицо ладонями.

Меня вырубает, особенно в этой бесцветной пастельной квартире. Обстановка до того нейтральная и прилизанная, что хочется застрелиться. С учетом того, что я почти не спал в последние два дня, меня нужно понять и простить.

Алевтина пьет кофе мелкими глотками и разворачивает ко мне свой макбук.

- Что думаешь? - спрашивает, кивая на экран.

Смотрю в тринадцатидюймовый монитор, втыкая в суть её претензий. На нём отрывки дизайнерских элементов для моего «ОМон».

Заставляю мозги просыпаться.

Я немного прибалдевший. Немного дебил в эти дни. У моего мозга кислородное голодание на фоне двухдневного оттока крови.

Офигенные два дня.

Я серьёзно. 

Почесав зубы языком, смотрю на Алевтину.

К ней с колом в глотку не влезешь. Вот поэтому лучше никогда не работать через «спасибо».

На фиг мне знать проблемы Алевтины?

В воскресенье в восемь утра.

Если бы у меня были деньги, я давно потребовал бы от неё готовый проект, не вдаваясь вообще ни в какие детали.

Это ее работа, не моя.