за дворовые постройки. Никого. Ни единого признака вторжения. Уже расслабляясь, сунул пистолет за пояс.

– Померещилось спьяну, – вошел он в дом, закрывая за собой дверь. – Ох, не хотелось бы помирать в цветущем возрасте. Ладно, давай за стол. Напиваться не будем… А то и в самом деле тепленькими возьмут.

Закрыли на щеколду дверь. Вернулись к столу и неспеша, как это делают люди, знающие толк в кушаньях, принялись за жареную картошку.

– Вот что я тебе хочу сказать, Чиграш, – поскреб Свояк картошку, приставшую к чугунной поверхности. – Никогда не думал, что ты такой отменный кашевар. У меня маруха была, Варькой звали… Перед самой войной с ней сошелся. Полгода прожили, пока меня мусора не замели. Мастерица была всякую жратву готовить. Вся шпана местная к нам сбегалась, чтобы борща ее поесть. А если на малине что-то готовила, так такой духан знатный шел, что все урки про пойло и карты забывали. А ты, Чиграш, молодец, даже Варьку мою переплюнул, у тебя повкуснее будет.

– Сливочного масла нужно было побольше положить, вот тогда бы еще лучше получилось.

– Не привередничай, и так знатно.

– Что дальше будем делать? – спросил Чиграш.

– А ты что предлагаешь?

– Сельсовет нужно брать.

– Ты думаешь, у них деньги есть? – хмыкнул Свояк.

– Сейчас у них как раз есть деньги, – возразил Чиграш.

– Откуда такая уверенность? Растолкуй.

– Я ведь деревенский, с Калуги родом. Первая моя ходка была за то, что я сельсовет подломил.

– И много взял?

– Особенно не разжился, – невесело отвечал Чиграш. – С корешами еще поделился.

– Ну, это святое… И что потом? Как взяли-то?

– Набрали мы бухла разного, жранины всякой. Напились вумат и пошли клопа давить. А проснулся я уже в камере. Хоть убей меня, совсем не помню ни хрена, как там оказался. – Скривившись, добавил: – Хотя рассказывали разное… В ментуре мне втирали, что с ножом на них кидался… Сопротивление властям оказывал.

– А может, врут мусора, специально тебя оговорили, чтобы у хозяина подольше почалился?

– Не врут… Все так и было, – уныло протянул Чиграш. – Я потом с корешами перетер, они подтвердили.

– А ведь они при таком раскладе и грохнуть тебя могли, за ними не заржавеет. Так что, можно сказать, тебе еще подфартило… Так откуда гроши в сельсовете? Это тебе не ювелирный.

– Сельсовет обычно под осень рассчитывается с колхозниками, когда урожай соберут. Привозят деньги и под роспись раздают. Здесь такая же бодяга. Только нужно знать, когда именно деньги подойдут.

– Мысль дельная, – согласился Свояк, не без сожаления отодвинув от себя пустую сковородку. Картошка и в самом деле удалась. Чиграш – парень разносторонний, талантов у него, что граней у хорошего бриллианта. И кошелек может ювелирно подрезать у зазевавшейся старухи, и ужин классный сварганить. – Сделаешь вот что… Поспрашивай по деревням, когда и в каких числах привезут деньги… А еще узнай, кто их охраняет и с какими стволами. В общем, все, что возможно. Только постарайся поаккуратнее, чтобы не запалиться!

– Сделаю.

– Переоденься для верности в милицейскую шкуру, – неожиданно широко улыбнувшись, Свояк добавил хитро: – Она на тебе сидит как влитая.

– А если заподозрят, что я ряженый?

– Народ здесь простоватый, к таким хитростям не обучен. Даже не сомневайся!

– А не спросят, чего это я все расспрашиваю?

– Скажешь, что прибыл сюда в качестве дополнительной охраны. Ври смело и уверенно. Тогда тебе точно поверят!

Глава 17

Кто же предатель?

В управление полковник Михайлов вернулся в удручающем настроении. Задуманная операция находилась на грани краха. Бандеровцы были осведомлены о перевербовке Притуляка и поэтому сумели организовать его устранение. А ведь о предстоящем мероприятии было известно лишь ограниченному кругу людей. Даже оперативники, которых привлекли из соседних городов для подстраховки Притуляка, узнали о цели своей командировки буквально в последний час. Даже если предположить, что кто-то из них предатель, то у него не осталось бы времени, чтобы сообщить о Притуляке бандеровцам.

Значит, речь идет о самом ближнем круге. Предателя следовало искать рядом. Самыми осведомленными людьми являются его личный секретарь старший лейтенант Кочетков и два заместителя: капитан Прошкин и майор Игнатьев.

Старший лейтенант Кочетков…

Через него проходят все официальные бумаги. Он практически в курсе всех его производственных дел, за исключением самых секретных мероприятий, в которых были задействованы его личные агенты. Но подозревать старшего лейтенанта было грешно: в военную контрразведку он был направлен с фронта, как один из способных людей, имеет боевые награды. Прежде чем его пригласили в Смерш, он прошел предварительную серьезную проверку, где поднимались его родственники едва ли не до седьмого колена. Просто так в Управление военной контрразведки Смерш не попадают. Если что-то неладное было бы обнаружено в биографии секретаря, пусть даже самое малое, то ему было бы известно.

Полковник Михайлов открыл сейф и вытащил из него дело старшего лейтенанта Игоря Петровича Кочеткова. Пролистал. Родом из Донецкой области, родился в местечке Горловка. Из потомственных шахтеров. Окончил Донецкий горный институт, работал секретарем комсомольской организации в Куйбышевском районе. В начале сентября сорок первого, незадолго до оккупации Донецка немцами, был мобилизован и отправлен на Юго-Западный фронт, где он попал в тридцать седьмую армию, оборонявшую Киев. А уже в середине сентября армия попала в окружение, из которого вышла с большими потерями. Далее Кочетков вновь оказывается в тридцать седьмой армии второго формирования, но уже Южного фронта. Принимал участие в Ростовской наступательной операции, где силами трех армий в конце ноября удалось освободить от немцев Ростов-на-Дону. Получает тяжелое ранение и четыре месяца лежит на излечении в городе Ижевске. Позже попадает на Западный фронт в сорок третью армию, где участвует в Ржевско-Вяземской операции, закончившейся неудачей для Красной армии. Но лично ему повезло, он был ранен и отправлен в Куйбышевский госпиталь, где пролежал три месяца, а вот оттуда был направлен на работу в структуры военной контрразведки. Сначала работал на должности старшего оперативного сотрудника в Кирове, а потом был направлен в Ташкент, где и состоялось их знакомство. Позже Михайлов был назначен начальником управления Станиславской области, куда забрал с собой несколько человек. А старшего лейтенанта Кочеткова, как наиболее доверенное лицо, назначил своим личным секретарем.

В его военной биографии не было ничего такого, что можно было бы поставить под сомнение. Воевал как все, может быть, даже немного лучше, чем некоторые. В апреле сорок первого получил орден Красного Знамени, а такими боевыми наградами не разбрасывались даже в сорок втором. Здесь же по настоянию капитана из Особого отдела подробно написал объяснительную, как выводил из окружения бойцов своего полка и сумел спасти Боевое Красное Знамя, обмотав его вокруг тела.

Дважды направлялся в