Он потер подбородок, оглядывая меня.

— Ты работаешь завтра?

— Нет, по средам и субботам.

— Завтра после школы я покажу тебе мастерскую. — Он указал на мой рюкзак, где был спрятан альбом для рисования. — Если ты покажешь мне больше того, что я видел.

— С таким же успехом ты мог бы попросить вскрыть мой мозг и заглянуть внутрь.

Он склонил голову набок.

— Это альтернатива?

Я толкнула его в плечо, но Себастьян поймал мою руку. У меня перехватило дыхание, когда его пальцы сомкнулись вокруг моих. Он держал мою руку всего несколько секунд, достаточно, чтобы провести большим пальцем по пульсу на моем запястье, затем положил ее обратно на колени.

Бекс снова привлекла мое внимание, рассказав мне о последней передряге с законом, в которую был вовлечен ее брат, и Себастьян оставил нас в покое. После этого я ни разу не забывала, что он был рядом и слушал. Даже несмотря на то, что я изо всех сил игнорировала его, я не смогла избавиться от осознания его присутствия.

Себастьян сделал именно то, что намеревался сделать.

Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В конце дня вторника я обнаружила Себастьяна, прислонившегося к моему шкафчику. Хелен была с ним, но, в отличие от первого раза, когда я столкнулась с ними здесь, они не обнимались.

Она улыбнулась мне, отходя в сторону, предоставляя мне открыть свой шкафчик.

— Привет, Грейси.

— Привет. — Я перевела взгляд с нее на Себастьяна. — Ты идешь с нами?

— Нет, — сказала она, протягивая на букву «т». — Сегодня я работаю в Уилз. Я пыталась убедить Баша подвезти меня, но ты уже заявила на него права.

— Пожалуйста, забирай его, если он тебе действительно нужен.

Даже когда я озвучила свои слова, знала, что совсем не это имела в виду. Я с нетерпением ждала возможности осмотреть мастерскую и выбрать место, чтобы начать работу над своими скульптурами. И, может быть, только может быть, я хотела приоткрыть жизнь Себастьяна и заглянуть в нее.

Она ударила Себастьяна по плечу.

— Он весь твой, девочка. Удачи. — Она неторопливо пошла по коридору, помахав через плечо.

— Готова? — Себастьян схватил меня за затылок, проводя большим пальцем по изгибу моей шеи. — У тебя альбом для рисования с собой?

— Он всегда со мной.

Его взгляд пронзил меня до мозга костей.

— Мне это в тебе нравится, Грейс.

Я действительно не понимала, насколько огромной была наша школа, пока Себастьян не повел меня в кабинет мастерской. Это было в крыле здания, в котором я никогда не была, вместе с классами, где ученики учились таким профессиям как сантехника и косметология.

Сама мастерская представляла собой одну большую комнату с бетонными полами, большими деревянными столами, расставленными по центру, и всевозможными инструментами, которые я только могла себе представить. Себастьян провел меня мимо всего этого в отдельную зону. К стене были прислонены высокие листы металла в рулонах, а на столе из нержавеющей стали были разложены инструменты, подобные тем, с которыми я работала в Швейцарии.

— Вот где ты будешь работать. — Он взял паяльную лампу, рассматривая ее. — Ты собираешься сжечь это дерьмо дотла, Грейс?

Я взяла у него паяльник и положила его обратно на стол.

— Я постараюсь этого не делать. Обычно моя цель состоит в том, чтобы не разжечь пожар.

Мистер Фредерик, учитель по мастерской, подошел и убедился, что я знаю, что делаю. Он расспрашивал меня до такой степени, что мне пришлось сдержаться, чтобы не закатить глаза. Я сомневалась, что он заваливал бы меня вопросами, если бы у меня был член между ног, но я постаралась подавить свое нетерпение. Он оказал мне услугу, позволив мне работать здесь. Даже пообещал мне доступ ко всему металлолому, которого желало мое маленькое сердечко, и вызвался помочь Себастьяну поднять тяжелые куски.

Себастьян сел на табурет, опершись локтями на потертый стол позади себя. Он наблюдал, как я проверяю все доступные мне инструменты, в то время как мой желудок скрутило узлом от волнения. Прошло слишком много времени с тех пор, как я занималась чем-то бо́льшим, чем рисованием. Мои руки художника умирали от желания испачкаться.

Он прочистил горло.

— Я готов просмотреть твой альбом, Грейс.

Я издала смешок.

— Что? Я на это не соглашалась.

Он склонил голову набок.

— Я подумал, что покажу тебе кое-что из своего, тогда, может быть, ты отплатишь мне тем же. — Он мотнул головой в сторону дальней стены. — Там мое.

Я ничего не заметила, когда мы вошли. Я была сфокусирована на одном объекте — на своей рабочей зоне — и оказалась слепа ко всему остальному.

Я резко перевела свой взгляд на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он наклонился вперед, сложив руки под подбородком, пристально наблюдая за мной.

— Я имею в виду, что я нарисовал. Это мое.

У меня не было слов. Я, спотыкаясь, направилась к стене, но Себастьян остановил меня, схватив за лямки моего рюкзака.

— Это должна быть честная сделка. Дай мне полистать твой альбом. — Он снял мою сумку с плеч, но я не протестовала. Там было много действительно личных рисунков, но у меня было такое чувство, что Себастьян позаботится о них, если я позволю. Он может мельком увидеть те части меня, которые я не хотела, чтобы он увидел, но обмен будет стоить того.

Я оставила его, листающего мой альбом, и пошла в другой конец кабинета. Одна массивная стена была покрыта фреской, нарисованной аэрозольной краской, как сбоку от Уилз. Себастьян использовал другую классику: «Поцелуй» Климта, и сделал ее своей собственной. Вместо мужчины и женщины, заключенных в романтические объятия, у Себастьяна были скелет и женщина-вампир. Зубы вампира погружались в кости скелета, из раны капала ярко-красная кровь. Изображение лица скелета заключало в себе выражение экстаза. Вампирша прижала его к себе, заключив в свои объятия. У их ног лежали груды окровавленных костей и черепов.

Слова составляли узор на одеянии, покрывавшем их обоих. «Поцелуй мою душу». «Уста дьявола». «В темноту». «Твоя погибель». «Зарывайся поглубже». «Мое, чтобы сохранить». «Сломан навсегда».

Это были отдельные фразы. Я долго стояла, пытаясь расшифровать их все. В конце концов, Себастьян присоединился ко мне, встав рядом со мной.

— Это прекрасно. — На самом деле это было не то слово, которое я хотела озвучить, но я была переполнена благоговением перед талантом Себастьяна и страхом перед темнотой, которая потребовалась, чтобы создать подобную картину.

Он схватил меня сзади за шею.

— Ты так думаешь?