— Телеграмма? — тотчас же спросил Бакстер.

— Все сделано, милорд. Телеграмма будет послана немедленно.

— Хорошо. — Бакстер бросил взгляд мимо него в кабинет. — С моей сестрой все в порядке?

— Я не уверен. Она ужасно побледнела. Я налил ей чашку чая.

— Спасибо, Кулидж. — Бакстер достал сложенный лист из кармана и посмотрел на него. Сколько времени прошло с тех пор, как он прочел прощальные слова Ванессы? — Теперь я обо всем позабочусь, — тихо сказал он.

— Конечно, сэр.

Кулидж придержал дверь, чтобы Бакстер прошел, затем плотно ее закрыл.

— Ариана?

Бакстер нахмурился при виде ее склоненной головы и потускневших глаз. Ариана тотчас же встала, поставила чашку чая на стол и, подойдя к брату, протянула руку.

— Покажи мне письмо.

Не сказав ни слова, Бакстер отдал его ей и стоял рядом, пока она читала, словно готовясь защитить ее. Руки Арианы дрожали, когда она разглаживала лист. Она тотчас же узнала стремительный ровный почерк Ванессы.

«Дорогой Бакстер.

Никогда не думала, что дело дойдет до этого, но, кажется, у меня нет выбора. Каждый день я молюсь, чтобы все закончилось и снова засияло солнце, но не получаю ответа на свои молитвы. Боль, охватившая меня, становится все невыносимее, и даже ты, дорогой брат, не в состоянии предотвратить ее натиск. Я страстно желаю только покоя, и, похоже, существует лишь один способ, чтобы добиться его. Не сердись на меня и не упрекай себя, так как конец будет означать для меня благословенное облегчение, а я слишком большая трусиха, чтобы выбрать иной путь. Знай, что я люблю тебя и что ты был прав относительно Трентона. Если бы только я послушала тебя, нам удалось бы избежать этих месяцев печали. Мой путь определен. Будь счастлив и не горюй.

Ванесса».

Ариана подняла голову, слезы струились по ее щекам. Молча, она вернула письмо Бакстеру, в груди ее все оцепенело, она выглядела совершенно ослабевшей и не противилась, когда он прижал ее к себе.

— Прости, эльф, — пробормотал Бакстер, гладя ее по волосам. — Я пытался тебя уберечь.

— И ты говоришь, что дневник еще хуже, чем это? — спросила она слабым, задыхающимся голосом.

Бакстер сглотнул:

— Да. Это письмо подразумевает самоубийство… а дневник намекает на нечто худшее.

Ариана отстранилась от него.

— Я должна уйти, — сказала она, прерывисто вздохнув, и направилась к двери.

— Куда?

Она обернулась. Следы наивного ребенка исчезли из ее глаз.

— Обратно в Броддингтон, где бродят призраки, которых нужно обнаружить и отправить на покой. Именно этим я и намерена заняться.

Бакстер непроизвольно сделал шаг вперед, но, заколебавшись, остановился. Возможно, так лучше. Она сейчас рассержена, следы ее прежней мягкости исчезли. Если она немедленно вернется в Броддингтон и встретится с Кингсли, то разрушится связь, которая явно возникла между мужем и женой, и пропасть между ними еще больше увеличится. Потирая лоб, Бакстер мысленно проклял Кингсли за все, что тот отнял у него и продолжал отнимать.

Но это еще не конец. Ариана — Колдуэлл, она вернется в Уиншэм. В следующий раз Бакстер посвятит ее в свой план.

Непроизвольно он крепко сжал в руке письмо Ванессы.

Со временем они с Арианой поставят Трентона Кингсли на колени.

Она должна посмотреть в лицо Трентону.

Прибежищем для Арианы в Броддингтоне стала оранжерея. Успокоенная теплом летнего солнца, она укрылась там, жадно впитывая в себя аромат цветов и бархатистой зелени, окружающих ее. Но на этот раз одной природы было недостаточно, чтобы умиротворить ее. По правде говоря, ничто не могло по-настоящему унять смятение, опустошившее ее мозг и сердце.

Что ей сказать ему? Как вести себя?

Письмо Ванессы явно написано отчаявшейся женщиной. И Трентон был причиной ее отчаяния, в этом нет никакого сомнения. Но оставалось несколько неясных вопросов. Как далеко Трентон позволил волне гнева увлечь себя? И какую часть в бессвязной записке Ванессы составляла истинная правда, а что явилось плодом ее нездорового воображения.

И все-таки важнее всего было выяснить, может ли Ариана по-прежнему доверять своей интуиции, когда дело касалось Трентона? Могла ли она позволить себе любить человека, оказавшегося жестоким и властным негодяем… или даже хуже? Может, она станет его следующей жертвой?

Ариана кончиками пальцев провела по прикрытым векам, моля Бога о том, чтобы ей каким-то образом удалось отделить факты от вымысла, понять прошлое и прояснить настоящее, а тогда появится возможность проникнуть в будущее.

— Что ж, моя своенравная молодая жена уже возвратилась.

Ариана повернулась и испуганно посмотрела на мужа. Он стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и смотрел на нее напряженным, пылающим взором.

— Трентон… — Она услышала, как глухо и безжизненно прозвучал ее голос, прокатившись по сводчатому помещению.

Трентон тоже услышал это. Он бросил зажженную сигару в траву и, раздавив ее каблуком, угрожающе направился к жене.

«Трентон Кингсли убил нашу сестру, — вспомнила Ариана обвинения Бакстера, которые обрушились на ее бурным потоком, нанося жестокий, болезненный удар по ее самообладанию. — Безумец домогался обладания ею словно какой-то ценной вещью. Его нездоровая ревность переросла в безобразную ненормальную одержимость. Кингсли неуравновешенный. Он убил нашу сестру». Ариана отпрянула.

— Я воздаю хвалу твоему брату, — с горечью сказал Трентон, остановившись только когда пугающе навис над нею. — Он хорошо сделал свое дело.

— Что ты имеешь в виду?

Ариана нащупала у себя за спиной толстый стебель папоротника и схватилась за него в поисках опоры.

— Бесполезное оружие.

— Что?

Трентон показал рукой ей за спину:

— Папоротник. Могла бы найти что-нибудь более внушительное, чтобы отогнать меня. Вряд ли удастся сбить меня с ног растением.

Ариана тотчас же опустила стебель:

— Мне следует отгонять тебя?

— А как ты думаешь?

Голос его казался тихим и холодным, тело угрожающе застыло, напоминая своей затаенной силой свернувшуюся гадюку, готовую нанести удар.

Раздираемая противоречивыми чувствами — бежать, чтобы спасти свою жизнь, и столь же сильным желанием умолять мужа отрицать все, что она только что узнала, Ариана не сделала ни того, ни другого — просто в замешательстве смотрела на него и молчала.

— Бедный туманный ангел! — монотонно произнес Трентон, его хрипловатый голос таил в себе не то нежность, не то насмешку. — Ты похожа на испуганную олениху. — Не обращая внимания на то, как одеревенело тело Арианы, он провел рукой по ее затылку и стал нежно поглаживать густые волны волос. — Испугалась, наконец? — поддразнивая спросил он.