Дьявол поощрял эти чувства. Гончие уверовали в свое превосходство над другими людьми. Их гордыня росла, а с нею рос и внутренний волк, порабощая мысли и поступки Гончих, пожирая их души. Божье благословение обернулось проклятием.

Мои предки отвернулись от Бога и предали Его заветы. Они презирали смертных, а те отвечали им страхом и ненавистью. А затем волк начал жаждать крови тех, кого Гончие некогда поклялись защищать. И когда один из нас поддается этой жажде, превращается в хищника и пытается убить человека, волк одерживает верх и получает власть над телесной оболочкой Гончей, обретая собственную плоть. Это происходит с большинством моих сородичей. Душа гончей остается в заложниках у зверя, пока он охотится, грабит и убивает.

— Поэтому вас и называют Урбат — Псы Смерти?

Дэниел кивнул.

— У нас сотни имен. Лугару, варги, волколаки, вервольфы. Пожалуй, самое привычное из них для тебя — оборотни.

— Так вы — оборотни? — Я отстранилась. — А ты… ты в самом деле?..

— Волк под личиной мальчика? — В голосе Дэниела не было ни тени шутки. — Вообще-то, я полукровка. Моя мать — обычная женщина. Зверем был мой отец, Калби. — Дэниел глянул на меня. — Урбат действительно живут стаями ради защиты и родства. — Он сжал свой кулон. — Многие из нас пытаются сдерживать волка, но другим по душе вкус крови. Мой отец из последних. Он бросил вызов вожаку своей стаи и потерпел поражение. Альфа изгнал его вместо того, чтобы перегрызть ему глотку. Это было большой ошибкой.

Какое-то время отец скитался в одиночестве. Но стайный инстинкт у волков слишком силен, им нужна семья. Судьба привела его в Роуз-Крест. Здесь он нашел себе женщину, которой мог помыкать, и попытался жить обычной жизнью. Но потом на свет появился я. Наверное, он ощутил, что не сможет подчинить меня себе так же легко, как мою мать, потому и взбесился. Из-за меня он вновь вышел на охоту.

— Твой отец… — с трудом выдавила я из себя, — значит, он и был Маркхэмским монстром?

Мне вспомнилось, как отец Дэниела спал целыми днями, якобы потому что работал в ночную смену на складе, неподалеку от Маркхэм-стрит. Зловещие происшествия прекратились, как только он сбежал из города.

— Это он убил всех тех людей.

Дэниел опустил голову еще ниже. Я и не ждала от него ответа.

— И ты тоже родился с волком внутри?

Подняв с пола несколько осколков разбитой тарелки, Дэниел подержал их на открытой ладони.

— Когда я был маленьким, моему волку не хватало сил — наверное, потому что я метис. По словам Гэбриела, у некоторых потомков Гончих осталось так мало древней крови, что она почти не дает о себе знать. — Он сжал осколки в кулаке, поморщился и вновь разогнул окровавленные пальцы. — Тогда я понятия не имел о своем происхождении. Думал, мне просто не повезло с отцом. Благодаря ему я обнаружил, что на мне все заживает быстрее, чем на обычных людях, а потом понял, что могу сам лечить свои раны.

Он зажмурился и стиснул зубы. Порезы на его коже словно впитывали капли крови и затягивались прямо на глазах, оставляя тонкие извилистые рубцы. Минуту спустя на его ладони осталось лишь несколько розовых черепков.

— Став старше, я почувствовал, как внутри шевелится чудовище. Я боролся с ним, сколько мог, но потерпел неудачу. Волк победил, и я превратился в такого же зверя, как мой отец.

— Но раз волк взял вверх над тобой, выходит, ты… — Я думала о Джуде, о шрамах на его руках и лице, о его обвинениях в адрес Дэниела. — Значит, тогда это и случилось. Ты напал на Джуда, и волк вырвался на свободу. Вот почему Джуд так боится тебя.

Дэниел снова сжал осколки. Костяшки его пальцев побагровели, затем стали мертвенно-белыми, к запястью поползла тонкая струйка крови. Отвернувшись, я принялась изучать блеклые маргаритки на обоях.

— Той ночью я сбежал из дома и вломился в приход, — сказал он. — Накануне состоялся сбор пожертвований на ремонт церкви после пожара, и я знал, что твой отец не сразу относит деньги в банк. Тогда я был уже силен, и мне хватило секунды, чтобы взломать замок на двери балкона. Я хотел забрать деньги и смыться, но тут появился твой брат. Он увидел у меня в руках сейф и велел поставить его на место — весь такой правильный, аж противно. Во мне проснулся волк. Он твердил, что во всем виноват Джуд, что это из-за него я оказался в церкви.

— Что ты имеешь в виду?

— Я всегда стремился быть членом стаи, как истинный волк. Но я мечтал о нормальной семье — о матери, для которой дитя всегда на первом месте, и о надежном, добром отце, которого не нужно бояться до смерти. Я хотел такую же семью, как у тебя. Хотел, чтобы меня звали Дэниел Дивайн, — его голос дрогнул.

Я услышала, как он заерзал на стуле.

— Я ненавидел своего отца так же сильно, как чудовище, которое сжигало меня изнутри. Каждый раз, когда я злился или ревновал, что-то во мне росло, раздувалось, пожирало меня живьем. Внутренний голос приказывал мне охотиться. Сначала я думал, что схожу с ума, пытался обо всем забыть. Потом откуда-то пришло осознание, что в происходящем виновен отец. Однажды я пошел за ним и увидел, в кого он превращался и что творил. Я понял, что меня ожидает та же судьба.

Я думал, будто смогу освободиться от монстра, если обо всем расскажу и избавлюсь наконец от отца. Так я и собирался поступить, но затем подумал, что должен простить его. Неважно, сколько боли он причинил мне и другим своим жертвам, — я решил, что надо подставить другую щеку. Ты ведь сказала, что отец истязает меня от отчаяния.

Мои колени онемели. Я схватилась за край стола, чтобы не упасть. Тогда я толком не понимала, что говорю, да и сейчас не поручилась бы, что уловила суть папиной проповеди. Как бы то ни было, я не вкладывала в свои слова такого смысла!

— Поэтому я держал рот на замке, — продолжал Дэниел. — Иногда я пробовал нарисовать увиденное, но это приводило моего отца в ярость. Однажды я наконец попытался рассказать Джуду об Урбат то немногое, что мне было известно, но он решил, что я фантазирую. Тогда я признался ему, что отец меня избивает. Я думал, если поделиться с кем-нибудь и убедить его хранить тайну, это хоть немного облегчит мои страдания, и не нужно будет предавать отца. Я взял с Джуда слово молчать, но он не сдержал своего обещания и все испортил.

— Зато ты получил то, чего хотел, — сказала я, чувствуя, что ноги словно отнялись. Ты стал нашим братом.

— Да, только ненадолго. Прежде я лишь мечтал о настоящей семье, но если бы твой братец не проболтался, я никогда не узнал бы, что это такое. Знаешь, каково это — обрести дом, где тебя любят, а потом опять его лишиться? Если б не Джуд, все шло бы своим чередом, и моей матери не пришлось бы выбирать между мной и этим зверем.

Дэниел откашлялся.

— Пока я жил с вами, волка легче было сдерживать, но когда мы переехали, он опять, зашевелился внутри. На этот раз я не стал с ним бороться и отправился на поиски товарищей по несчастью, таких же порождений тьмы. — Он презрительно усмехнулся: — Впрочем, большинство из них одержимо внутренними демонами лишь в переносном смысле, в отличие от меня.